Расул Рза
ПУТЬ ЖИЗНИ
И мокрые весенние деревья,
И молодости теплые дожди,
И первый страх,
И первое доверье,
И спутанные косы на груди —
Все остается позади…
И голубые сонные глаза,
И на щеке — соленая слеза,
И шепот: раз пришел — не уходи!
Все остается позади.
Надежды голубиные полеты,
И привкус клетки — в просьбах: подожди!
И трепет крыльев,
И в гортани клекот —
Все остается позади…
В вагоне позднего трамвая
С дождем мы едем в старость оба,
Дождь движется со мной бок о бок,
Кружками к стеклам приставая.
А стук колес уходит в прошлое,
Напоминая мне без жалости
О том, как много мною прожито,
И об оставшейся мне малости.
О том, что в прошлом есть мужчины,
Есть женщины,
Есть имена,
Есть адреса
И нет причины,
С ним встретясь, отводить глаза.
Да, многое осталось
Позади,
Но кое-что припасено для спора
И с будущим.
И если на пути
Вновь встанут горы —
Ну и что ж, что горы!
Из грузинской поэзии{19}
Галактион Табидзе
НЕ ОСТАВЛЯЙ ЕГО, КАК СИРОТУ…
Твой стих с тобой брал века высоту,
Решал бесстрашно и судил пристрастно.
Не оставляй его, как сироту,
Вне времени и вне пространства!
Одни проваливались без следа,
Другие, оступаясь, шли куда-то…
Ты сам об этом написал тогда.
Ставь день и час! Где подпись — там и дата!
Твой стих не мост между добром и злом,
Он — цвет знамен и ран на поле боя.
Как в скалы врублен времени излом,
Так врублен в стих ты сам с твоей судьбою.
В твоей эпохе все, что есть, — твое:
Твой герб, твой серп, твой молот, твое знамя,
Твоя решимость доконать старье,
Спалить его индустрии огнями!
Твой стих с тобой брал века высоту,
Решал бесстрашно и судил пристрастно.
Не оставляй его, как сироту,
Вне времени и вне пространства!
ЗОЛОТЫЕ ШКУРЫ
Отягощенные, лениво
Под летним ветром гнутся нивы;
Блеснут то серебром, то сталью,
То белой, облачной эмалью,
И снова, солнцем залитые,
Лежат, как шкуры золотые.
О, сколько тигров здесь убито!
И прямо на поле забыто…
УТРО СОРОК ШЕСТОГО
Опять поставил: сорок пятый,
Хотя с утра — сорок шестой.
И памяти, и пальцам — с датой
Непросто расставаться с той!
Она и на небе — в созвездьях.
И на бумаге — под пером,
Как, вслед за молнией, возмездья
Докатывающийся гром.
«Есть настоящий, сущий…»
Есть настоящий, сущий —
Души твоих книг читатель.
И есть — ему вслед ползущий
Книжных листов листатель,
Тянет, потянет, вытянет
Где-нибудь лыко в строку,
Выудит, выдоит, выкопает…
Ни спросу с него, ни проку!
«Нет, друг мой Георгий!»
Нет, друг мой Георгий!
Не те уже годы,
Чтоб — няньки да няньки
Под видом народа.
Ему мы служили,
Ему и дослужим.
Ему! А не разным
Прохожим досужим.
Карло Каладзе
ВСТУПЛЕНИЕ К КНИГЕ
Слова простые не приходят сразу,
Пока придут — польется пот со лба;
Из них не выдуешь пустую фразу,
Они тебе не медная труба!
Светает, тишина… Так, в самом деле,
И напишу: «Светает, тишина…»
С читателем, как старый Церетели,
Сойдусь, чтоб пошутить, так просто, без вина.
Я чаще жизни рад, чем горем согнут,
Улыбку на лице не признаю грехом.
Но если у меня вдруг слезы в горле дрогнут,
Пусть пальцы тоже дрогнут над стихом.