Это требование драматурга отражает его стремление к реалистическому, правдивому изображению действительности, но вместе с тем раскрывает и некоторую ограниченность его эстетических установок. По мнению Лопе, в драматическом произведении надо изображать не только то, что есть, но и то, что должно быть; комедия, говорит он, пользуясь формулой Цицерона, должна быть не только «зеркалом нравов», но и «живым образом истины». Это не раз приводило в драматической практике Лопе к некоторой идеализации реально существующего порядка, к изображению своей собственной утопической мечты, как бы осуществленной в действительности.
Ориентация Лопе на вкусы и запросы демократического зрителя продиктовала ему не только важнейшие, исходные эстетические критерии, но и принципы построения пьес, язык драматических произведений и их сюжеты. Пьеса, заявляет Лопе, должна делиться на три акта, из которых первый должен быть занят экспозицией, второй — заключаться в развитии и усложнении интриги, третий — давать ее разрешение. При этом почти до самого конца пьесы зрителя следует держать в напряжении, не позволяя ему догадываться о возможной развязке. Что касается языка пьес, то необходимо стремиться к простоте выражения чувств и мыслей, следовать примеру житейского, обыденного разговора и избегать напыщенности и риторичности.
Искусство имеет своей целью «подражать действиям людей и рисовать нравы их века»; следовательно, изображение современной жизни, с точки зрения Лопе де Вега, — важнейшая задача драматурга. При этом автор пьесы должен, развлекая зрителя, наставлять его в истинах, показывать «светлый лик добра» и «казнить пороки наши беспощадно». Поэтому, не ограничивая творческой фантазии художника при выборе предмета изображения, Лопе де Вега особенно рекомендует сюжеты, основанные на «деяниях чести и добродетели», которые «живо волнуют зрителя». Широко толкуя эти понятия «чести» и «добродетели», Лопе де Вега ставит в своих пьесах важнейшие проблемы, которые особенно волновали его современников. Такова проблема сущности и назначения монархической власти, а также роли народных масс в историческом процессе; таковы проблемы любви, брака и семьи; таковы, наконец, проблемы религии. Соответственно этому в драматургическом наследии Лопе де Вега можно выделить три большие группы пьес: драма социально-политическая, основанная главным образом на исторических и легендарно-исторических сюжетах; любовная комедия; религиозные пьесы. Конечно, подобное разделение весьма условно, но оно помогает разобраться в том безбрежном «океане поэзии», который представляет собой драматургия Лопе.
3
Действие более чем ста пятидесяти из дошедших до нас пьес Лопе де Вега относится к прошлому, развивается на фоне исторических происшествий. В своих драматических произведениях Лопе де Вега обращается к истории древнего мира — Греции и Рима, современных ему европейских государств — Португалии, Франции, Италии, Польши, России. Напрасно было бы искать в этих пьесах точного воспроизведения исторических событий, а главное, понимания исторического своеобразия процессов и человеческих характеров, изображаемых автором. Присущее испанскому драматургу, как и другим гуманистам эпохи Возрождения, представление о неизменности человеческой «природы», как и состояние исторической науки в те времена, не позволяло Лопе де Вега сделать это. Лишь в драмах, посвященных отечественной истории, драматургу благодаря его удивительному художественному чутью часто удается стихийно воссоздать «колорит времени». Однако и в данном случае для него главным было не это более или менее точное воспроизведение фактов прошлого, его духа, а возможность на примерах истории, нередко трактуемых весьма вольно, поставить коренные и глубоко волновавшие его самого и его современников социально-политические проблемы.
Одной из самых животрепещущих проблем, с особенной настойчивостью выдвигавшихся испанской действительностью времен Лопе де Вега, был вопрос о сущности и назначении монархической власти. Как и большинство испанских гуманистов его времени, Лопе де Вега был убежденным сторонником монархической формы правления. Однако, в отличие от официальных историографов и идеологов испанского абсолютизма, он сосредоточивал свое внимание преимущественно не на правах монарха, а на его обязанностях перед народом. В его пьесах, посвященных этой проблеме, вырисовывается утопический идеал королевской власти, опирающейся на народ и действующей во имя народного блага. Этот идеал «народной монархии» был отражением наивных иллюзий демократических масс Испании, видевших в монархе своего защитника от феодальных притеснений.