Писатель убежденно сделал своего главного героя — Спитамена — выходцем из простого народа, сыном согда и скифской женщины, чем символизировал желаемый союз соседних народов в борьбе за свою свободу, хотя, конечно, знал, что «исторический» Спитамен был выходец из персидской знати. «Спитамен остался жить — отрезанная голова была другого», и он «продолжит борьбу с врагами, терзающими его Родину», записал автор в дневник. В этом В. Ян твердо следовал своему творческому принципу создания героических образов: «Герои должны быть не такими, какими они бывают в действительности, а какими они должны быть, чтобы стать идеалом!»
«Так возникла, — завершает В. Ян, — историческая повесть об этом талантливом, но жестоком завоевателе. Книга вышла в свет крайне урезанной, без ее начала и конца, многих глав, вследствие недостатка тогда бумаги у Издательства».
Не удовлетворенный сокращенным изданием, писатель впоследствии часто возвращался к этой книге, дорабатывал ее; он набросал план трилогии, где «Огни на курганах» должны были занять промежуточное место между «началом» и «концом» завоевательных походов Александра Македонского. В октябре 1941 года, направляясь в эвакуацию в поезде, составленном из подмосковных «электричек», отнюдь не в «творческой обстановке», писатель ежедневно продолжал работать и написал «Смерть Каллисфена», ставшую эпилогом полного (посмертного) издания повести.
Публикуемый в настоящем Собрании текст, дополненный и переработанный с учетом позднейших пометок автора, содержит ранее отсутствовавшие: первую часть, песни Саксафара во второй части, три главы в третьей части, две главы в четвертой части, одну в пятой и эпилог. В этом виде повесть вышла в свет в 1969 году, через 15 лет после кончины автора. Она переиздана у нас 12 раз и 5 раз за рубежом.
Повесть «Спартак» вышла в свет в 1933 году (изд. «Молодая гвардия»). «В 1927—29 годах исполнилась двухтысячелетняя годовщина изумительной трехлетней борьбы, которую вели бесстрашные гладиаторы и рабы под предводительством Спартака — против могущественного тиранического Рима, — писал В. Ян. — Многочисленные общества, кружки и заводы у нас в стране, носящие имя гениального фракийца, упустили это и ничем не отметили годовщину великого восстания рабов».[340]
«В своей повести «Спартак» я попытался показать сурового фракийца, смелого вождя восставших рабов, талантливого организатора, сумевшего объединить людей различных национальностей. Книгу я написал отчасти в противовес роману Р. Джованьоли, где автор заставляет Спартака вести себя недостойно вождя восстания».
Когда Д. Гарибальди прочел роман Р. Джованьоли (в 1870 г.), он прислал автору письмо, где, между прочим, писал: «Вы, римлянин… образ Спартака— этого Христа-искупителя рабов— изваяли резцом Микеланджело»[341]. В. Ян отмечал, что «историческая ценность романа Джованьоли относительная, так как Спартак выведен не тем суровым, могучим фракийцем… каким он был по описаниям Аппиана, Плутарха, Флора и других римских историков, а именно «Христом рабов», который, как романтический рыцарь, то и дело краснеет, и бледнеет, и плачет, и одновременно с великим делом освобождения рабов занят любовными чувствами к Валерии — «божественной красавице», аристократке, богатой и знатной патрицианке, жене диктатора Суллы (!). ради которой он бросает свой лагерь (!!) и спешит на трогательное свидание с ней (!!!).
Весь этот роман Спартака с Валерией выдуман. Джованьоли должен был знать, но умолчал об этом. что. по сообщению Аппиана, у Спартака была жена-фракиянка, которая участвовала вместе со Спартаком не только во всех трудностях походной жизни, но и в сражениях Роман полон и других исторических неточностей, выдумок и натяжек».
«Мы знаем личности в истории, полные исключительной силы, которые своими подвигами привлекают внимание человечества, погибая за великую идею, которой они всецело посвятили свою жизнь. Таким исключительным человеком был Спартак. воодушевленный страстью к освобождению рабов и ненавистью к тиранам. Пытаться выводить такие необычайные, героические фигуры в виде счастливых или страдающих любовников — это значит снижать и опошлять их образы».
Указывая на «клеветническое изображение» Спартака, «якобы тайно встречавшегося с Крассом и предлагавшего сдаться тому на милость (!). чтобы сохранить себе жизнь». В Ян писал. «Можно ли даже на мгновение допустить, чтобы кто-нибудь из любимейших наших героев гражданской войны, например, Чапаев, отправился на свидание с генералом Деникиным, предлагал от имени товарищей сдаться в плен и затем. \мирая под обстрелом белогвардейских пулеметов, направлял свою «последнюю мысль, последнее биение сердца», скажем, к какой-нибудь герцогине или графине? Одна такая мысль покажется всем чудовищной и невероятной!»
340
Здесь и далее цитируется: В. Ян. «Оклеветанный Спартак», «Где же настоящий Спартак?», черновики статей и писем в редакции; записи в дневниках 30-х годов. — Архив В. Яна. В. Ян. «Как издан «Спартак». — «Книга— молодежи», 1932, № 5.
341
Письмо Д. Гарибальди— Р. Джованьоли. — Р Джованьоли. «Спартак». «Молодая гвардия», Д., 1947.