— Слышал? — спросил, толкнув меня локтем, Прокопий и стал на ощупь искать ружье.
Снизу все яснее доносился рев. Я схватил штуцер, и мы еще долго стояли, не в силах разгадать, что же происходило под обрывом.
Наконец буря пронеслась, стихла гроза, но из-за хребта еще долго доносились отголоски затихающих разрядов. Притихла и возня зверей. Нужно было немедленно развести костер, чтобы отогреться. Но как это сделать, когда все кругом мокрое. Мы надели рюкзаки и пошли по косогору в поисках сушника. Но нам попалось дупляное дерево. Пришлось срубить его, достать из средины трухи и развести костер. Скоро пришел и Черня, весь мокрый и продрогший.
— Кто же мог драться ночью? — спросил я Прокопия.
Тот повел плечами.
— Чаю попьем и спустимся под обрыв, узнаем, — ответил он.
Если бы мы не относились ко всем явлениям с любознательностью и если бы не стремились разгадать непонятное в природе, в поведении зверей, птиц, наше путешествие было бы слишком скучным, а наши дневники неинтересны. У геодезистов, географов, топографов, геологов, ботаников, зоологов должна со школьной скамьи воспитываться любовь к природе и стремление к познанию ее. Эта любовь поможет им сделать путешествие увлекательным, она сгладит трудности, с которыми им всегда приходится сталкиваться, работая в горах, тайге или тундре.
Под обрывом, куда мы спустились, мы нашли не смытую дождем кровь, поломанный лес да глубоко вдавленные отпечатки лап. Это было неоспоримым доказательством схватки медведей.
— Почему они дрались? — спросил я Прокопия.
— Понять не могу, что тут было. Если они не поделили добычу, то где она? — рассуждал Прокопий.
Но вот его взгляд остановился на кедре, у которого была сломана вершинка, и улыбка расплылась по обветренному лицу.
— Все понятно, — сказал он, рассматривая слом дерева. Затем, обращаясь ко мне, он рукою показал на маленький след медвежонка, очень похожий на тот, что видели мы вчера, поднимаясь на голец.
Я стал внимательно присматриваться к следу, сломанному кедру и валявшимся всюду вывернутым корням, которые были немыми свидетелями, но по ним я ничего не прочел.
— Вершина-то эта не сломана, посмотри, — говорил Прокопий, — ее медведь отгрыз, медвежонка добывал. У этих малышей плохая привычка, чуть что, какая опасность, сейчас же — на дерево! А это и нужно медведю, ведь он большой любитель полакомиться медвежонком!
— Неужели медведь ест медвежат? — спросил я, удивленный его словами.
— Только попадись на глаза ему, ни за что не расстанется!
— Так, значит, он съел его?
— Наверное, ведь зачем было медведице затевать с ним такую драку, видишь, что наделали?! — И Прокопий посмотрел вокруг себя.
Только теперь я мог представить себе эту ужасную схватку медведицы, защищающей своего медвежонка от медведя.
Видимо, малыш, заметив зверя, бросился на молодой кедр, а мать, возможно, в это время где-то паслась. Медведь отгрыз вершину, на которую взобрался медвежонок, но тут подоспела медведица.
Пройдя метров двести, Черня вдруг насторожился и, приподняв морду, легкой рысцой побежал вперед. Мы бесшумно последовали за собакой.
Впереди кончался крутой откос, рубцом огибающий котловину. Под ним Черня остановился и стал обнюхивать небольшую кучу, сложенную из мха, содранного кем-то с откоса.
— Странно, кому здесь, в таком глухом месте, понадобилось сдирать мох, — сказал Прокопий, разбрасывая ногой кучу.
Что же оказалось? В ней мы нашли небольшой кусочек кишки, две маленькие лапки медвежонка и нижнюю челюсть. Это были похоронки медведя. Любовь к протухшему мясу у этого зверя развита сильно, иначе зачем ему понадобилось квасить остатки, когда всего медвежонка вряд ли хватило бы ему на ужин, тем более весною, когда медведь ведет полуголодный образ жизни.
Несколько позже, работая с экспедицией по реке Олёкме, мы на хребте Илин-Сала нашли аналогичную похоронку и там же отгрызенную вершину лиственницы. Эти два случая я наблюдал сам, и они свидетельствуют о том, что самым опасным врагом у медвежат является именно прямой их сородич — взрослый самец.
Случай на реке
Когда мы возвратились, лагерь уже снялся. Высоко торчали колья от палатки, не дымился костер. На толстой ели товарищи сделали надпись:
ТУМАНОВСКИЙ ЛАГЕРЬ САЯНСКОЙ ЭКСПЕДИЦИИ 1938 г.
У самого пепелища мы увидели воткнутую в землю палку. В верхнем конце ее была защемлена стрела, обращенная острием на восток. Этим направлением мы и пошли.
Погибшую лошадь не нашли. Лебедев и Околешников вернулись с Чебулака еще утром, и Мошков решил до нашего прихода переправить груз и лошадей на левый берег Кизыра.