Рано утром все были на ногах. Вода спала. Всюду на берегу виднелись следы наводнения. Мы вернулись в лагерь. Павел Назарович и Лебедев пошли смотреть сети.
Вскоре оттуда послышался радостный крик Павла Назаровича:
— Не обманула! Не обманула! Идите все сюда! Скорее!
Не понимая, в чем дело, мы побежали на берег. Над вытащенной из воды сетью стоял в раздумье Лебедев.
— Вот, смотрите! — И Павел Назарович развернул сеть.
В ней лежала мертвая скопа. Она, видимо, вчера утром запуталась в сети вместе с пойманным ею большим хариусом.
— Не обманула бы она, если бы не такое несчастье… — сказал Павел Назарович. И лицо его посветлело.
На Фигуристых белках
— Поднимайтесь!.. — услышали мы голос дежурного, и в лагере все пришло в движение.
Я вышел из палатки и по привычке осмотрел небо. Наша жизнь в горах, как и всякое путешествие, во многом зависит от погоды, а в последнее время погода нас не баловала — шли частые дожди. Но в это утро все предвещало ясный день. Лучи только что пробудившегося солнца осветили небо и серебристым блеском залили снежные громады гор. Еще минута, и они, прорвавшись между скученных вершин, упали на дно ущелий. Находившийся там ночной туман вдруг закачался и на глазах стал исчезать.
После завтрака мы сразу же стали вьючить лошадей и через час уже пробирались с караваном к подножию Фигуристых белков.
Хорошо в лесу в начале июня. Обильно выпавшие в последние дни осадки окончательно пробудили жизнь растений и вызвали буйный рост. Будто споря между собою, незабудки, огоньки, ветреницы тянулись к солнцу и, разбросав по сторонам листья, старались приглушить соседей своей тенью. Цветы, украшающие густой травостой, в солнечный день переполняют воздух нежным запахом. Кусты смородины, малины, бузины уже покрылись ярко-зелеными листьями. Черемуха и рябина оделись в пышный наряд и разбросали далеко-далеко по лесу аромат своих цветов. Всюду попадались птицы: поползни, овсянки, мухоловки, пеночки, синехвостки, дрозды. Одни из них шныряли по кустам, добывая пищу, другие еще суетились, устраивая семейный уголок, а любители услаждать своих подруг песней — пели без умолку, бессчетное количество раз повторяя один и тот же мотив. Тысячи насекомых, оживших после непогоды, кружились над нами.
В полдень мы достигли подножия Фигуристых и расположились лагерем под самой крутизной, куда еле взобрались с завьюченными животными. Палаток не ставили. Весь груз сложили под кедром, росшим среди каменных глыб. Лошадей сразу же отправили с Самбуевым обратно, а сами начали готовиться к подъему.
В два часа, загрузившись тяжелыми поняжками, отряд начал подниматься на вершину белка. Подъем был продолжительным и трудным. Густая растительность, покрывающая склон гольца, изматывала наши силы. Заросли ольховника, желтой мохнатой березки да ерника переплетали проходы. Под их тенью сплошным, вечнозеленым ковром раскинулся бадан; растет багульник и местами — кашкара. Но крутые склоны Фигуристых почти голые. Там все уничтожается снежными обвалами. О них свидетельствуют глыбы снега, сложенного гармошкой на дне лощин и у подножия белка.
Через три часа мы выбрались на первую площадку. Перед нами раскинулась альпийская зона. Всюду виднелись выступы скал, россыпи да гладко отполированные лавинами откосы.
После отдыха стали подниматься наверх. Отвесные стены гранита, крепко спрессованный снег и толстый слой мха, покрывающего россыпи, оберегают грозные вершины Фигуристых белков. Подобравшись к ним, мы долго бродили в поисках прохода. Наконец нашли узкую щель и по ней стали взбираться. Ремни резали плечи, ноги с трудом передвигались. Подъем становился все более затруднительным. Опасность подстерегала нас всюду. То под ногами рвался мягкий ягель, и если не успеешь схватиться за выступ или куст, сползешь вниз. То камень, за который ухватишься, чтобы удержать равновесие, сорвется. Труднее всего взбираться по снегу. Зимние ветры так отполировывают его, что поверхность делается скользкой как лед. Все мы изрядно устали на этом подъеме.
Но вот из-за ближайших гольцов стал вырисовываться горизонт. Невдалеке показалась первая вершина Фигуристых. Это подкрепило наши силы, и люди воспряли духом. Еще с полчаса, и отряд достиг цели. Мы сели на снег, покрывающий вершину, и, отдыхая, долго любовались окружающей панорамой.
Вот она, альпийская страна, неоценимая сокровищница Сибири! Куда бы ни бросал взгляд, словно безбрежный океан, лежали всюду могучие хребты. Справа, за Базыбайскими гольцами, виднелась Эргак-Торгакская горная гряда, протянувшаяся на сотню километров с востока на запад. На северных склонах этих сумрачных гор берут свое начало бесчисленные ручейки, питающие своей прозрачной водой Казыр. Впереди, против Фигуристых белков, и влево все загромождено хребтами, разбросанными по всеми видимому пространству. Наблюдателя поражают их причудливые формы. То вы видите остроконечные пики, горделиво возвышающиеся над этими хребтами; то мощные гольцы с тупыми, словно срезанными, вершинами; то пилообразные, разрушенные временем отроги. Постоянная тишина царит на вершинах этих гор. Туда не проникают звуки, они глохнут далеко ниже. Разве только зимой до них долетит отдаленный грохот снежных лавин, да летом, сотрясая ударами горы, гроза нарушит их покой. Ниже, преимущественно по северным склонам, виднелись глубоченные цирки. Темные скалы, нависшие над ними с трех сторон, оберегают эти мрачные убежища от проникновения туда солнечных лучей. Серые россыпи, покрывающие дно цирков и берега ледниковых озер, обросли рододендронами, мхами да лишайниками. Там ни единого деревца. Никто и не живет в них, разве случайно забредет медведь, да в летнюю пору, спасаясь от гнуса, забежит туда изюбр. Зато ниже раскинулись альпийские луга, украсившие изумительной зеленью отроги, вершины распадков и белогорья. Там травы никогда не вянут, не знают осени, так в цвету их и покрывает снег. Но луга просачиваются далеко ниже альпийской зоны и, мешаясь с кедровым редколесьем, образуют непревзойденной красоты елани. Словно узоры по ним виднелись снега, остатки зимних обвалов, изумрудной чистоты озера да падающие с высоких скал в глубину долины сверкающие на солнце ключи.