По пути я с проводником поднялся на ближайший пик, чтобы наметить кратчайший путь к главной вершине гольца, и был поражен панорамой гор. На огромном пространстве вокруг нас, подпирая своими вершинами небо, виднелись величавые пики, а между ними лежали глубокие долины. Они упрятали в своих невидимых глубинах реки, распадки и зеленую тайгу. Все до самого горизонта было изрезано, порвано и обнажено. Я долго смотрел и не мог налюбоваться ни глубокими цирками, окаймленными отвесными скалами, ни всей хаотической структурой гольца, — все вокруг было необычайно красиво.
К вечеру мы уже были у последнего подъема. Шли не отдыхая, молча, и скоро были под вершиной Диерского гольца. У скалы, что гранитным поясом оберегает подступ на вершину Диера, мы разбили лагерь.
Старик Афанасий пришел поздно, когда мы уже собирались разойтись по палаткам на отдых. Но желание послушать сказку было настолько велико, что мы, не пощадив усталого старика, упросили его поведать нам тайну столь странных явлений природы, что наблюдали мы в последние дни.
Желающие послушать сказку собрались в моей палатке. Пришли и все пастухи-эвенки. Сырой мох горел дымно. На печи тихо кипел чай. Старик Афанасий плотно закрыл вход в палатку, затем не торопясь выпил большую кружку крепкого чая и закурил. Сейчас же задымились трубки и у остальных эвенков.
— Вы хотите знать, почему каряга живет без страха и почему кета все вверх ходит? Это знают только эвенки, и это не сказка, потому что еще никто не сказал, что это не так, как я сейчас расскажу, — начал Афанасий, поглядывая на нас.
— Давно, совсем давно это было, а когда — даже старики не помнят. Все тогда кругом было не то, что теперь. Тогда все реки текли навстречу солнцу, не было ночи, а там, где теперь мари, были большие и глубокие озера. В то время и тайга была совсем другая. Всякого разного зверя в ней было много, теперь уже не столько, как было тогда. Волки, олени, кабарожки — все звери жили вместе в одном стаде. Они не умели бояться друг друга, тогда тайга жила совсем без страха. Что такое страх — ни звери, ни птицы понимать не могли, одной капли страха не было у них.
Как теперь, так и тогда, одни звери питались травою, а хищники, живя вместе с ними, поедали их детей, и те не знали, как им спасать свое потомство. По рекам и озерам рыба разная: сиг, карась, ленок и другие гуляли вместе с выдрой. Они не умели бояться, и выдра завтракала хариусом, а обедала тайменем. Белка тогда жила в дружбе с соболем, и соболь не гонялся за нею, как теперь, а играл с ней и как бы в шутку — съедал ее. Таких разных шуток тогда шибко много было в тайге, передать даже всех не могу. Совсем не так, как теперь, жили тогда все звери. Они не имели хитрости, потому что у них не было страха.
Так жила тайга по сказкам нашим. Худой, совсем худой, закон был в ней. Животных, которые питались травой, становилось все меньше и меньше, и, может быть, их не осталось бы теперь совсем, если бы не случилось то, о чем я сейчас расскажу.
Тут на Диере, за вершиной гольца, есть глубокая яма. Старики говорят, что теперь в ней нет дна, а тогда там было большое озеро, а рядом с ним — пещера. В ней жил в то время большой и страшный Чудо-зверь, другого после такого не было. Он хозяин над рыбами, зверями и птицами. Все подчинялись ему. Это он дал закон тайге — жить без страха.
Чудо-зверь в пещере жил один. Ни звери, ни птицы у него не бывали, да и не было тогда ни троп, ни проходов туда, на Диере всегда лежал туман.
Но настало время, когда хищников стало шибко много, а у других животных силы терпеть совсем не осталось. Собрались они и решили — послать гонцов своих к Чудо-зверю, к Диерскому гольцу, просить защиты.
Долго ходили они туда-сюда вокруг гольца, и никогда бы им не увидеть Чудо-зверя, если бы не сжалилось над ними солнце. Оно разогнало туман, и те поднялись на голец. Не прогнал их Чудо-зверь и терпеливо всех выслушал. Большие звери говорили, что хищники поедают их телят и что они совсем не знают, как бороться с ними. Птицы жаловались на то, что своего потомства они вовсе не видят, что хищники уничтожают их яйца и поедают птенцов. От всех рыб говорила кета. Она говорила о том, что уже некому стало метать икру, что хищники совсем кончают рыбу и что пустеют моря, озера и реки. И много разных других жалоб было передано ему. Молча выслушал их Чудо-зверь, а когда все кончили — сказал: