— Маша Кирилл Лебедев рюкзак клади, другой Маша не знаю.
— Скажи, Шейсран, когда ты читаешь, то думаешь по-русски или по-бурятски? — спросил Пугачев.
— Нет, русский думай не могу, голова болит, бурятский читай, думай хорошо.
— Если ты хочешь научиться читать по-русски, то нужно во время чтения думать по-русски и понимать, что обозначают те слова, которые ты читаешь, иначе не научишься.
— Хорошо, — ответил Трофиму Васильевичу ученик. — Завтра утром встаю, весь день думай только русский, а нынче — давай довольно! — взмолился Самбуев.
— Пока не покажешь — где Маша — я тебя не отпущу.
Самбуев посмотрел на учителя, и довольная улыбка расплылась по его лицу. Он полез за пазуху и из внутреннего кармана достал завернутую в газетный лист фотографию, подаренную Лебедевым.
— Ты думаешь, это Маша? — спросил он.
— Нет, Шейсран, ты не понимаешь, давай читай снова! — упорствовал учитель.
Когда я вернулся к костру, возле него уже никого не было, все ушли на берег встречать рыбаков.
— Рыба пошла! — крикнул мне Павел Назарович, когда я подошел к реке.
Мое внимание было отвлечено другим. Голубая вода Кизыра, как мне показалось, приняла мутно-бирюзовый цвет и потеряла свою прозрачность. Это обстоятельство не на шутку встревожило меня, и я сейчас же поделился своими мыслями с Павлом Назаровичем.
— Возможно, что вода прибывает и начинает мутнеть, дни-то ведь теплые стоят, — сказал он и, обрывая наступившее молчание, сейчас же добавил: — Не плохо поторопиться с отправкой лодок. Ой, как худо будет идти в большую воду, да и опасно.
На душе стало тревожно. Мы двигались слишком медленно, даже подумать страшно — за одиннадцать дней прошли двадцать восемь километров и, конечно, не зря завидовали весне, с какой быстротой она мчалась вперед! Она уже достигла вершин Кизыра и его многочисленных притоков и там, сгоняя снег с крутых откосов гор, заполняла вешней водою русла бесчисленных ручейков. Они-то и приносили в Кизыр муть, которая превращала голубой цвет воды в бирюзовый. Теперь можно было сказать, что зима ушла безвозвратно, но как ни радостен был приход весны, мы были против ее поспешности. Мы не использовали лучшее время для заброски груза на Кизыр, именно — вторую половину апреля, и теперь весна опередила нас.
Наш лагерь на устье Таски был последним, завершающим нашу организацию. Теперь впереди — борьба, успехи, а может быть и горести. С завтрашнего дня мы уже полностью отдаемся своей работе.
В восемь часов вечера мы прервали наш праздник. Началась упаковка снаряжения, продовольствия и прочего экспедиционного имущества для заброски его лодками по Кизыру в глубь Саяна. На шесть часов утра был назначен подъем.
На Ничке
С запада на горы надвигались огромные тучи. Они постепенно увеличивались, соединяясь, смешивались одна с другой, и скоро за ними исчезли вершины гор. Где-то далеко внизу шумел Кизыр. Будто встревоженный чем-то, носился по тайге ветер. Он налетал то от реки, то с гор и мчался вихрем. Предчувствуя непогоду, все в лесу притихло, не было слышно утренних птичьих песен, только неугомонные стаи уток носились над рекой.
До завтрака лодки были загружены, покрыты брезентами и крепко увязаны. Кудрявцеву, командиру этой «флотилии», было предложено, ценой любых усилий, добраться до правобережного притока Кизыра — реки Кинзилюк, и там, недалеко от устья, сложить весь груз. Если же, по каким-либо причинам, они туда не доберутся, ему было дано указание разгрузиться на устье Паркиной речки. Если обстоятельства не позволят продолжать путь, инструкция допускала закончить маршрут в любом месте. В последнем случае Кудрявцев должен был от берегов Кизыра до гор поперек долины пройти хорошо заметными затесами, чтобы мы, продвигаясь вверх по Кизыру, смогли легко их заметить и найти груз.
В своих указаниях Кудрявцеву я не мог предусмотреть время, потребное для выполнения задания, — оно было слишком неопределенно и зависело прежде всего от весеннего паводка. Если высокий уровень воды в Кизыре будет держаться долго, то их путь будет чрезвычайно тяжелым. Но мы надеялись на лучшее: пожелали им весну дружную и без дождей. В этом случае вода с гор скатится быстро и уровень Кизыра войдет в норму скоро. Чтобы Кудрявцеву было легче разыскать нас, возвращаясь с вершины реки, мы совместно наметили места трех будущих лагерей, на одном из которых должна будет произойти наша встреча.
Шесть человек уходили в далекий и трудный путь. Они уже стояли в лодках и, опираясь на шесты, ждали последней команды.