И вот я в Краснодаре, в гостеприимном федосеевском доме. Сидим, ведем неспешный разговор. Хозяин показывает свою коллекцию фотографий, сделанных во время геодезических и топографических экспедиций. Много снимков в истинном и самом полном смысле слова уникальных. Особенно запомнился один: по крутому склону таежного ручья спускается сам хозяин тайги — здоровенный матерый медведище — и глядит не под ноги, не на тропу, а прямо в объектив: должно быть, его внимание привлек диковинный сверкающий предмет в руках стоящего на ручье человека.
— Немножко не в фокусе мишка получился, — посетовал Федосеев, комментируя снимок. — Объектив был поставлен на три метра, а пришлось щелкнуть метров с пяти: я-то стою на самом ручье, а он, видишь, сверху на меня шастает…
«О каком еще фокусе ты говоришь?! — готово было сорваться у меня с языка. — Да ведь ему ничего не стоило в мгновение ока, в один прыжок оказаться…»
Я даже мысленно боюсь договаривать, где мог оказаться медведь; от одного вида такой почти интимной близости человека с могучим диким зверем холодит под лопатками. А Григорий Анисимович мягко так улыбается, будто я рассматриваю снимок, сделанный в зоопарке.
Со стороны могло показаться: немного рисуется человек, сожалея, что косолапый получился «не в фокусе». Но каждый, кто хоть мало-мальски знал Федосеева, такой домысел счел бы нелепым. Зачем человеку «играть в мужество», если любая из его многочисленных экспедиций была постоянным испытанием мужества.
Тут, наверное, к месту будет сказать еще и вот о какой черте характера этого человека.
При описании драматических ситуаций — а недостатка в них не бывает ни в одной экспедиции — Григорий Анисимович каждого из своих товарищей старается показать что называется в лучшем свете, для каждого находит доброе слово. Но сколь внимательно ни вчитывайся в его книги, нигде не найдешь и намека на то, что экзамен на мужество наравне с другим держит и начальник экспедиции. Остается только удивляться, как это за все и за всех отвечающий руководитель экспедиции оказывается не на переднем, а на самом заднем плане, в тени, в стороне.
Вот и сейчас, пока я не спросил, а что это за роскошные книги в ярких, радующих глаз суперах красуются в шкафу, сам хозяин не торопился их выложить на стол. А книги оказались зарубежными изданиями и переизданиями его произведений. Тут были и «Тропою испытаний», и «Смерть меня подождет», и «Злой дух Ямбуя»… И все — на хорошей бумаге, с отличными иллюстрациями.
— Это прислали из Англии, беря в руки то одну, то другую книгу, пояснял Григорий Анисимович. — Эта книга издана в Париже… Эта — в Лейпциге, а это — пражское издание…
Книги были изданы не просто хорошо, а любовно, они сами просились в руки. И, говоря откровенно, к радости за товарища невольно примешивалось чувство горечи: как же так, нашего писателя за рубежом ценят выше? «Роман-газета» — это, конечно, прекрасно: миллионный тираж. Но ведь газета не книга. Почему бы вслед за ней не издать замечательные произведения бесстрашного первопроходца вот в таком же полиграфическом исполнении?!
Краснодар — не Москва, но тоже огромный шумный город. И не так-то легко и просто было привыкнуть к шуму, к людской толчее человеку, который большую часть своей жизни провел в походах по дикой, безлюдной тайге. Федосеева неодолимо тянуло, хоть ненадолго, куда-то уехать из города, побыть на живой природе. Потому-то уже на другой день, ранней ранью, мы выезжали на машине из Краснодара, захватив по дороге для компании местного писателя Владимира Монастырева.
Часа через два с половиной добрались до Азовского побережья, неподалеку от места, где в море впадает Кубань.
Здесь на пустынной рыбацкой косе мы прожили полторы недели в полном, абсолютном отрыве от внешнего мира: ни радио, ни телевизора, ни телефона, ни газет.
Вставали рано, до восхода солнца, когда лишь только начинало брезжить, садились в баркасы и вместе с рыбаками обходили топи, выбирали набившуюся в ловушки рыбу. Однажды проспали, вышли в море с выкатывавшимся из-за горизонта солнцем, и взяли лишь половину улова — вторую половину успели поглотать искусные ныряльщики — бакланы, коих обитало в ближних плавнях видимо-невидимо.
После завтрака рыбаки занимались сортировкой и обработкой выловленной рыбы, а мы до вечернего обхода топей бездельничали: гуляли в плавнях, разговаривали. Это были интереснейшие разговоры! Я до сих пор вспоминаю те дни как счастливые в своей жизни.