Я никогда не видел, чтобы лошадь была способна взобраться по такой крутизне, и был удивлен не только находчивостью своих товарищей, но и действием петли, или, как ее называли, «удавки». Видимо, в момент удушья она мобилизует все силы животного и делает его способным преодолевать чрезвычайно сложные препятствия.
Как только Бурка оказался на скале, с него мгновенно сняли петлю, но он еще долго, пока его не привели на стоянку, мотал головой от боли.
Вода в Кизыре стала быстро мутнеть. Поднимаясь, она начала затоплять берега. Поплыл мусор, запенились заводи. В момент, когда мы начали переправлять груз на другую сторону реки, из-за поворота выплыл огромный кедр, смытый водою где-то с берега. Отбросив вперед свою мохнатую вершину, он своим появлением будто оповещал всех о начале весеннего паводка.
Переправа заняла несколько часов. Последним покинул берег Бурка. Его завели по реке как можно выше, а на противоположном берегу поставили на виду несколько лошадей. Как только заведенный в воду конь поплыл, с него сдернули узду, и он сам благополучно добрался до лошадей.
Только теперь мы вспомнили о завтраке. День по-прежнему оставался хмурым. Наш груз, седла, одежда были мокрыми, и без просушки дальше идти было невозможно.
Лагерем расположились у реки, на пологом берегу. Нашими соседями были белоснежные березы, приземистые кедры и старые, обмытые дождем, ели. В густой чаще молодняка росла черемуха и рябина. Старые стебли пырея, служившие единственным кормом для лошадей, прикрывали землю этого небольшого уголка зеленого леса. Редкий тальник, растущий узкой полоской по самому берегу Кизыра, уже распустился и белым контуром отделил тайгу от реки.
Огромное пламя костра приятно ласкало нас. Стоянка разукрасилась в пестрый наряд: сушили одежду, постели, табак, всюду по поляне были разбросаны вьюки. Так всегда бывало после ливня, если он заставал нас в походе.
Несмотря на все неприятности, которые нам доставил этот день, мы все же считали его удачным. Позади осталась переправа через Кизыр, тревожившая нас в последнее время. И действительно, опоздай мы хотя бы на один только день — пришлось бы отсиживаться на берегу, ожидая, когда река смилуется над путешественниками и пропустит на левый берег.
Теперь, по словам Павла Назаровича, до третьего порога не придется думать о переправе; наш путь шел вдоль левого берега Кизыра.
День продолжал оставаться серым и неприветливым. Солнце так и не показалось. Темные тучи, надвинувшиеся на горы с запада, поглотили этот туман, и мы еле успели поставить палатки, как заморосил мелкий дождь. Шел он тихо, по-осеннему.
Я пошел посмотреть на Кизыр. В мутном потоке его, словно резные челноки, перегоняя друг друга, проносились мимо смытые с берегов валежник, карчи и огромные деревья. Мусором покрылись заводи. Река приподнялась и, скрывая перекаты, несла вперед мутные воды.
Наш берег еще более чем на два метра возвышался над водой, поэтому река, несмотря на свой свирепый вид, не вызывала у нас тревоги.
Спать разместились в палатках, кроме Павла Назаровича, который, как обычно, устроился отдельно под елью.
Сквозь сон я слышал, как на крышу палатки с хвои, будто слезы, падали крупные капли влаги.
Ровно в полночь в палатке вдруг загорелась свеча. Я выглянул из мешка и увидел Павла Назаровича. Он стоял раздетый, стаскивая с Днепровского одеяло.
— Подымайтесь, ребята, беда пришла! — тревожно произнес он.
Все вскочили и, еще сонные, не разобрав, в чем дело, засуетились. Кто принялся одеваться, кто выскочил из палатки — в чем спал.
— Все кругом затопило! — пояснил старик.
Куда девался сон! Я дал команду немедленно рубить лабазы и складывать на них имущество. Костер давно погас, моросил дождь. Самбуев бросился искать лошадей. Мы долго слышали, как он, шлепая по воде, лазил по рытвинам, падал и что-то бурчал. Через полчаса од вернулся без лошадей, весь вымокший до нитки.
Кизыр вышел из берегов и затоплял низкие места долины. Вода уже успела залить ямы, промоины и медленно наступала на образовавшиеся в лесу островки. Скоро под водою оказалась и наша стоянка. Все вокруг было снивелировано, и гладкая поверхность воды сплошь покрылась мусором и мелким валежником. Нам пришлось покинуть землю и тоже спасаться на лабазах. Прикрывшись от дождя брезентом и палаткой, мы терпеливо дожидались утра, надеясь на скорый спад воды. Лошади, видимо, не найдя более подходящего места, сами пришли к нам и, окружив лабаз, стояли смирно, понурив головы.