Я шагал в конце обоза, весь во власти чувств и дум, охвативших меня в этот первый день путешествия. Позади остались хлопоты, споры, прощанье с друзьями, а впереди лежал далекий путь в дебри тайги, в глубь Саянских гор, зубчатые вершины которых уже вырисовывались на далеком горизонте. Там, в девственной тайге, среди малоизведанных гор и рек, мы начнем свою работу.
Целью нашей экспедиции, состоявшей из тринадцати человек, было проникнуть в глубь Восточного Саяна. Мы не собирались делать географические открытия — эти горы давно были известны, но к моменту организации нашей экспедиции были еще мало исследованной горной страною.
Природа нагромоздила тысячи препятствий на пути человека, пытающегося проникнуть в эти горы, — вот почему в центральную их часть мало кто заглядывал из путешественников. Имевшиеся карты и сведения, собранные географами и натуралистами, не отличались ни точностью, ни полнотой, а в топографическом отношении эти горы представляли собою «белое пятно». Правда, на всю территорию имелась карта 1:1 000 000 масштаба, но она была составлена больше по рассказам бывалых людей и охотников-соболятников, проникавших в самые отдаленные уголки Саян. И только совсем незначительная часть, главным образом районы золотодобычи, были нанесены на ней более или менее точно. На нашу экспедицию и была возложена задача дать геодезическую основу для высокоточной карты, а затем нарисовать на «белых пятнах» карт природу, горные кряжи, реки, ключи, дать ясное представление об этом большом горном пространстве. Мы знали, что нам придется побывать в местах, куда, может быть, еще не ступала нога человека, и придется пережить много неприятных минут в борьбе с первобытной природой.
Всю техническую работу экспедиции вели двое — мой помощник Трофим Васильевич Пугачев и я. Остальные — это проводники, рабочие, охотники.
Несмотря на ясный, солнечный день, картина, окружавшая нас, была чрезвычайно мрачной. Мы пробирались сквозь погибший лес. Вековые пихты, еще недавно украшавшие густо-зеленой хвоей равнину, стояли ободранные, засохшие. Тяжелое впечатление производили эти мертвые великаны. У одних слетела кора, и они стояли обнаженные, напоминая скелеты; у других обломились вершины, а многие уже упали на землю и образовали завалы, преграждавшие путь обозу.
Не было в этом лесу ни зверей, ни боровой птицы, и только изредка, нарушая тишину, доносился стук дятла, да иногда слух улавливал стон падающей лесины. С тревожным чувством мы погружались в обширное лесное кладбище. По мере того как обоз углублялся в тайгу, путь становился все труднее и труднее. Но то, что мы видели, не было неожиданностью, так как местные промышленники рассказали нам подробности гибели леса.
Всхолмленная равнина, в клину слияния рек Кизыра и Казыра, а также по долинам Амыла и Нички была совсем недавно покрыта хвойным лесом. Не перечесть, сколько было в этом лесу белки, соболя, птиц, зверей, сколько росло ягод, сколько можно было собрать здесь кедровых орехов и сколько городов, именно городов, можно было выстроить из того леса, что рос на той огромной площади! Но в 1931 году здесь вдруг появилось множество вредителей: пихтовой пяденицы, а также монашенок и непарного шелкопряда. До сих пор еще не ясно, что именно привлекло их в ту тайгу: запах ли пожара, которые многие насекомые улавливают за десятки километров, или что другое, но ясно одно, что вредители нашли там благоприятную почву для существования и размножения.
— И откуда их взялась такая масса!.. — говорили очевидцы-промышленники. — Негде ногою ступить: на ветках, на коре, на земле — всюду гусеницы. Они ползают, едят, точат. Словно густым туманом, окутались паутиной деревья, поредела и пожелтела хвоя на них, лес заглох. К осени тайга покрылась пятнами погибшего леса.
На следующий год вредителей стало во много раз больше, появилось неисчислимое количество и усача. Шли они стеною, оставляя позади себя обреченные на смерть пихтовые деревья, и вся эта масса вредителей за три года погубила более миллиона гектаров первобытной тайги.
Затем появилось огромное количество птиц: кедровки, ронжи, кукушки. Из соседних районов туда пришло множество бурундуков. Эти благородные обитатели леса прекратили распространение вредителей. Птицы питались личинками, бабочками пяденицы; бурундуки поедали усачей, предпочитая их другой пище. В лесу появились злейшие враги вредителей: муха-тахини, телиномус двукрылый. Все же спасти весь лес им не удалось.
Осыпавшаяся хвоя засохших деревьев заглушила жизнь на «полу». Растения, которые любили тень густого леса, погибли от солнца, влажная почва стала сухой, исчез и моховой покров. А как следствие исчезновения растений — вымерли муравьи, покинули родные места рябчики, глухари, ушли в глубь гор звери, и тайга стала мертвой.