Я долго сидел на берегу и, скучая, всматривался в печальный пейзаж. Вдруг издали послышался свист, а затем и крик. Я встал и, не задумываясь, полез по завалу к Прокопию. Он стоял на крутом берегу, поджидая меня.
— Вот он где вышел, — сказал Прокопий, показывая ясный отпечаток копыт на разрыхленной сырой земле.
Оказывается, сохатый обошел неприступный бурелом рекою. Метров триста он брел по воде, затем вышел на берег и ушел вверх. Это открытие было для нас как нельзя более кстати. Теперь и я поверил, что по следу зверя мы сможем добраться до зеленой тайги.
— Хорошо все-таки, что ты не убил его, — сказал Прокопий и рассмеялся.
Мы возвратились к своим, и караван, добравшись до отрога, свернул по звериному следу. Дружный стук топоров да крик погонщиков, не смолкая, разносился по долинам. Отряд настойчиво пробивался вперед. Без устали работали люди.
— А зачем тебе нужно было знать, шагом ли пошел зверь от отрога или махом? — спросил я Прокопия.
Прокопий улыбнулся.
— Если зверь напуган, он пойдет напролом, по такой трущобе его следом лучше не ходи. А вот когда идет спокойно, шагом — он разборчив и зря никуда не полезет. И если он тут когда-нибудь проходил, все равно помнит, особенно сохатый. Он ведь любитель бродить по завалам.
Мертвая тайга постепенно редела. Все чаще стали попадаться зеленые кедры. Несмотря на недостаточный завтрак, все шли бодро. Удачный маршрут через бурелом к зеленому лесу приподнял у всех настроение. Через два километра мы расстались со следом зверя.
В два часа дня сделали привал на берегу реки. Тут еще местами лежал снег. Нигде не было признака весны, и только ветерок, налетая с юга, напоминал о тепле.
Ничка здесь протекает в более тесной долине. С какой стремительной быстротой она проносится по шиверам, обдавая пеной берега! Всюду: в кривунах, в изголовьях кос и на высоких берегах нагроможден наносник — остатки часто повторяющихся наводнений.
Во второй половине, дня нам попалась звериная тропа. Дальше она становилась более заметной, и на ней все чаще попадались свежие следы изюбров.
Изюбр — марал — принадлежит к виду оленей. Водится он в Средней Азии и Сибири, главным образом в юго-восточной ее части. Своим крупным ростом, сложением и повадками он напоминает благородного оленя. У обоих головы бывают украшены роскошными рогами, одинаково зычны у них голоса. Это изюбр осенью, в брачную пору (гон), своим ревом нарушает безмолвие тайги и гор. На Восточном Саяне по плотности он, пожалуй, занимает первое место среди копытных зверей. Изюбры там встречаются всюду: в долинах, на увалах, а в жаркие дни на белогорьях. Глубокий снег, выпадающий в центральной части гор по Кизыру, Казыру, Вале, заставляет зверей покидать эти районы и уходить на север за Канское, Агульское и другие белогорья, где бывают мелкие снега. Весною же они возвращаются обратно, к солнечным долинам, чтобы среди роскошных лугов провести все лето. Обычно крупные экземпляры (старые звери) поселяются в вершинах глухих ключей, где малодоступные гольцы оберегают их покой. Именно там, под сводом мрачных скал, в густых кустах вечно зеленой кашкары или в береговых зарослях ледниковых озер матки изюбра родят своих пятнистых телят.
Раннею весною, когда мы проходили по Ничке, изюбры больше придерживались крутых увалов и залесенных скал. Любят они в солнечный день отдыхать, примостившись на самом краю обрыва.
Солнце уже скрывалось за горами, а мы все еще шли, выбирая место для ночевки. Поляны остались позади, и чем выше мы поднимались по реке, тем уже становилась долина. Пришлось разбить лагерь в редколесье, недалеко от берега.
На Шиндинском хребте
Все устали. Одежда на нас была мокрая. Хотелось есть. Но незначительный запас муки, крупы, две банки молочных консервов и кулек сахара мы решили приберечь на тот случай, если придется поднимать на себе груз на вершину хребта. Другого выхода не было, поэтому после чая все легли спать: кто в палатке, кто у костра. Я подложил дров в огонь и, вспоминая прошедший день, стал делать записи в дневнике. Ночь была тихая. Чуть слышно потрескивал у берега, застывая тонкой коркой лед.
Я уже хотел прервать свою работу, как вдруг Черня и Левка вскочили и, задрав кверху морды, стали нюхать воздух. Я схватил штуцер и, отскочив от огня, прислушался. Что-то прошумело, вскоре звуки повторились, но уже ближе к Ничке. Затем послышался плеск воды — очевидно, зверь бросился через реку. Минуты через три он уже был на противоположной стороне и, стряхнув с себя воду, прогремел по гальке. Затем все смолкло.