Эта мысль вызвала тоску у Клейна, но в этой тоске был оттенок веселья.
Он вошел в офис, сел перед печатной машинкой «Акерсон 1346» и напечатал запрос.
После того, как Данн Смит поставил печать и подписал бумаги, Клейн спустился в подвал и пошел по туннелю, освещенному газовыми фонарями, к воротам Чаниса.
Только в этот момент Клейн кое-что понял.
Это будет первый раз, когда он выйдет за таинственные ворота!
«Интересно, как это выглядит…» – он ускорил шаг и в предвкушении подошел к двойным дверям черных ворот.
Сначала он передал запрос Сике Трон, которая в тот момент была на вахте. Затем Клейн забрал обратно документ, на котором теперь стояла и ее подпись. Он постучал в ворота Чаниса и услышал гулкое и далекое эхо.
Клейн не слышал никаких шагов, но через полминуты ворота с семью темными священными символами со скрипом открылись.
Ворота Чаниса открылись. Клейн вошел в помещение, освещенное газовыми лампами по обеим сторонам коридора.
За воротами стоял пожилой человек с явными морщинами и редеющими волосами. Он был одет в классическую черную робу и держал в руках амбарный фонарь.
Тусклый свет свечи пробивался сквозь стекло, освещая невыразительное лицо пожилого человека. Его светло-голубые глаза были похожи на лед, который был заморожен в течение тысячи лет.
— Документы, – сказал он своим хриплым голосом.
Клейн уже видел этого пожилого человека раньше, потому что тот каждый день в сумерках выходил из-за ворот Чаниса вместе со своими партнерами. Они проходили мимо дежурной комнаты и выходили в коридор, ведущий к собору Святой Селены.
Это были Ночные ястребы, которые постарели и добровольно вызвались охранять хранилище изнутри.
Из наблюдений Клейна, их было пятеро.
— Пожалуйста – Он передал бумаги, которые держал в руках, стоявшему перед ним пожилому человеку.
Охранник со светло-голубыми глазами поднял амбарный фонарь и внимательно все проверил. Убедившись, что ошибок нет, он отошел в сторону и пропустил Клейна.
Клейн медленно пошел вперед. Он еще не успел хорошенько осмотреться, как почувствовал неописуемый холод.
Это был не зимний холод, а такой холод, который заставил бы дрожать саму душу.
Клейн поднял глаза и посмотрел вдаль. Он видел, как по бокам висели подсвечники с серебряными свечами, на которых были причудливые узоры. Пламя свечей испускало голубоватый не мерцающий свет.
*Скрип!*
Страж закрыл ворота Чаниса, и вокруг стало очень тихо.
Перед Клейном была широкая дорожка, вымощенная древними каменными плитами.
По обеим сторонам дорожки располагались каменные двери с надписями «ингредиенты», «препараты», «информация» и так далее.
В конце коридора была лестница, соединявшаяся с нижними этажами. Она уходила в темноту, словно это была бездна.
«Та лестница должно быть ведет к запечатанным артефактам… Я слышал, что здесь есть несколько этажей. Интересно, на каком этаже находится прах Святой Селены?» – Клейн понемногу привык к освещению и вдруг почувствовал, как что-то бесформенное царапает его кожу. От каждого «пореза» холод проникал аж до самых костей.
Он вздрогнул и не смог удержаться, активировав духовное зрение.
Затем он окинул взглядом все пространство. Все вокруг было испещрено тонкими черными линиями. Они слегка покачивались, иногда собирались вместе, иногда вытягивались. Они были плотно связаны без каких-либо промежутков.
«Это… Это запечатывающая сила?» – Клейн едва заметно кивнул сам себе и последовал за стражником. Они прошли через тяжелую каменную дверь с надписью «Препараты».
Очень скоро он нашел эссенцию Аманты, Глаз Души и седативное вещество, следуя алфавитным указателям.
Первые две он уже видел раньше, но вот вещество – впервые. Он увидел, что в прозрачной стеклянной бутылке пульсирует голубая жидкость. По какой-то причине, глядя на эту жидкость, он чувствовал себя так, словно попал в материнские объятия.
На бутылке была этикетка. Она показывала дату изготовления и срок годности, до которого оставалось еще некоторое время.
«К счастью, срок годности не истек…» – Клейн взял три крошечных флакончика и направился обратно к выходу, сопровождаемый стражем. Выйдя, он стряхнул с себя сковывающий холод, который достиг самых глубоких уголков его души.
Когда ворота Чаниса закрылись, Клейн не мог не оглянуться. Он пробормотал себе под нос: «Пребывание там в течение длительного времени повлияет как на тело, так и на душу… Неудивительно, что стража там - добровольцы, а не наемные…»