На мгновение он даже забыл, что ему нужно было сделать. В этот момент фигура человека внезапно замерла. Он слегка навострил уши, как будто прислушиваясь к любым изменениям.
Кровь ударила Клейну в голову, и он вернулся к реальности, восстановив свои когнитивные способности. Он потянулся к деревянной рукояти револьвера под подушкой.
Он весьма быстро успокоился, после чего тихо и медленно поднял револьвер, прицелившись в голову нарушителя.
Честно говоря, он не был уверен, что сможет попасть в голову незнакомца. Хотя он уже мог стабильно попадать в мишень во время практики в тире, но движущийся объект кардинально отличался от неподвижной мишени. Он не был настолько высокомерен, чтобы не отдавать себе в этом отчёта.
Тем не менее он ещё помнил из своей прошлой жизни, что ядерное оружие обладает наибольшей силой, только если его не используют.
Этот принцип прекрасно подходил и для его нынешней ситуации. Пока он не начал стрелять, его револьвер обладал прекрасной сдерживающей силой.
Пока он не нажмёт на курок и не выстрелит, его противник не будет знать, новичок перед ним или же профессиональный стрелок. Его тревоги и страхи ещё больше запутают его, в результате чего он не станет делать резких движений.
Благодаря этой мысли Клейн обрёл решимость. Он был не из тех людей, которые становятся спокойнее, сталкиваясь с реальной опасностью. Но в прошлом он уже проанализировал ситуацию, где он сталкивается со злоумышленником, но использует не агрессию, а запугивание.
В Империи Едаголиков существовала идиома: если принять меры предосторожности, опасности не будет!
Когда Клейн направил револьвер на незваного гостя, худой человек внезапно замер, будто что-то почувствовал.
После этого он услышал смешок:
— Добрый вечер, сэр.
Тощий мужчина сжал кулаки, его тело напряглось. Клейн сидел на нижнем ярусе кровати и целился револьвером в голову этого человека, стараясь говорить неторопливо и естественно, насколько только мог.
— Пожалуйста, поднимите руки и повернитесь. Делайте это медленно. Честно говоря, я очень робкий и легко начинаю нервничать. Если дёрнетесь слишком резко, я могу испугаться, и уже не обещаю, что случайно не нажму на курок.
Тощий человек медленно поднял руки к голове, после чего тихонько повернулся. Первым, что бросилось в глаза, был чёрный обтягивающий костюм с аккуратными пуговицами. Затем он обратил внимание на густые и острые брови.
Глубокие голубые глаза злоумышленника не отражали страха, лишь смотрели на Клейна с яростью дикого зверя. Казалось, отвлекись Клейн хоть на мгновение, и он с яростью бросится вперёд, разорвав того на куски.
Клейн крепко сжал рукоять револьвера, стараясь казаться спокойным и равнодушным.
Только когда худой человек повернулся к нему лицом, Клейн кивнул в сторону двери и мягко сказал:
— Сэр, давайте вынесем всё наружу. Не стоит нарушать прекрасные сны окружающих. О, не торопитесь. Немного медленнее. Это же элементарная вежливость для джентльмена.
Под прицелом револьвера он повернул ручку и медленно открыл дверь.
Как только дверь приоткрылась, неизвестный человек резко бросился вниз и перекатом исчез в коридоре. Дверь с грохотом захлопнулась под воздействием сильного ветра.
— Ум... — Бенсон, спавший на верхнем ярусе, зашевелился. Он почти проснулся.
В этот момент снаружи послышался неторопливый и безмятежный напев. Высокий и приятный голос начал распевать:
— О, свет надежд! О, чёрных страхов гнёт!..
— Одно лишь верно: эта жизнь течёт.
— Вот истина, всё остальное ложь:
— Цветок отцветший вновь не расцветёт. (1)
Стихотворение, казалось, обладало успокаивающей и расслабляющей силой. Бенсон, который находился на верхнем ярусе, и Мелисса, находившаяся в соседней комнате, снова заснули.
Тело и разум Клейна тоже почувствовали блаженство и спокойствие. Он чуть не зевнул.
Тощий незнакомец оказался настолько проворным, что Клейн просто не смог вовремя среагировать.
Глядя на закрытую дверь, Клейн улыбнулся и подумал:
«Вы можете не поверить, но спустить курок — ещё не значит выпустить пулю».
Пустая ячейка для предотвращения осечек!
После этого Клейн слушал полуночную поэму, ожидая окончания боя, который шёл за дверью.
Через минуту спокойная поэма, напоминавшая отражение лунного света в озере, закончилась, и тёмная ночь вновь погрузилась в глубокую тишину.
Клейн молча повернул барабан револьвера, отодвинув пустую ячейку в сторону, пока ждал результатов.