— Да, сэр. Ваши слова вспоминаются мне очень ясно. Вы сказали, что вы на седьмом небе, и радуга висит у вас через плечо.
— Нынешним утром дело обстоит сходным образом. Мне кажется, вчера вечером все вышло как нельзя лучше. А вам?
— Да, сэр.
— Вашими усилиями.
— Мне очень приятно слышать это от вас, сэр.
— Надо полагать, прародительница достигла удовлетворительного соглашения с Ранклом?
— В высшей степени удовлетворительного, сэр. Мадам только что известила меня, что мистер Ранкл был чрезвычайно сговорчив.
— И Таппи с Анджелой могут пойти, как говорится, под венец?
— Как я понял со слов мадам, они сделают это очень скоро.
— А Медяк и М. Гленденнон, может быть, в эту самую минуту заключают брак в регистрационном бюро.
— Может быть, сэр.
— А Споду засветили в глаз картошкой и, надеюсь, больно засветили. Короче говоря, со всех сторон сквозь тернии продираются счастливые концовки. Жаль только, Бингли здравствует, как что-то там вечнозеленое, но нельзя требовать от жизни всего.
— Нельзя, сэр. Medio de fonte leporum surgit amari aliquid in ipsis floribus angat.
— He могу сказать, что хорошо понял вас, Дживс.
— Я процитировал римского поэта Лукреция, сэр. Примерный перевод таков: «Из глубины этого источника радости вздымается горечь и душит ее даже среди цветов».
— Кто, вы говорите, это написал?
— Лукреций, сэр. Годы жизни с 99-го по 55-й до нашей эры.
— Угрюмый субъект.
— Его взгляд на мир был несколько мрачноват, сэр.
— И все же, если отвлечься от Бингли, можно сказать, что радость владычествует безраздельно.
— Очень колоритно сказано, сэр.
— Я это не сам придумал. Прочел где-то. Да, я считаю, мы можем утверждать, что все на свете более или менее ладненько. За одним исключением, Дживс, — сказал я более серьезным тоном, подкладывая Гасу селедки. — В бочке меда имеется ложка дегтя. Это расхожее выражение означает… не знаю точно, что оно означает. Видимо, имеется в виду ситуация, не внушающая особого оптимизма; но чем именно, позвольте спросить, мешает нам эта ложка дегтя? Какой от нее вред? И что такое вообще деготь? Однако вы, конечно, понимаете, к чему я клоню. Клубная книга по-прежнему существует. И это рождает тревогу, которая умеряет мой восторг. Мы видели, что она до отказа начинена взрывчаткой, и нам известно, как легко она может попасть в руки темных сил. Кто может поручиться, что какой-нибудь новый Бингли не выкрадет ее из кабинета секретаря? Я понимаю, что сжечь эту проклятую летопись вы не согласитесь, но не могли бы вы хотя бы уничтожить восемнадцать страниц, на которых фигурирую я?
— Я уже сделал это, сэр.
Я дернулся, как форель за мушкой, — к большому неудовольствию Гаса, который улегся спать на моем солнечном сплетении. Я почти лишился дара речи, но, спустя некоторое время, все же сумел вымолвить три слова:
— Тысяча благодарностей, Дживс.
— К вашим услугам, сэр.
Тетки — не джентльмены
Перевод с английского Н. Васильевой
Редактор И. Бернштейн
1Я пел в ванне, помнится, это была ария тореадора из оперы «Кармен», и вдруг смотрю, у меня на груди пятнышки, такие розовые, как первый проблеск зари. Я разглядывал их с беспокойством, хотя вообще-то я не из тех, кто поднимает панику по пустякам, но я решительно не согласен быть пятнистым, наподобие пардуса, как выражается Дживс, а пардус — это, кажется, такая собака на букву «л».
— Дживс, — сказал я за завтраком, — у меня на груди появились пятнышки.
— Вот как, сэр?
— Розовые.
— В самом деле, сэр?
— Мне они не нравятся.
— Вполне понятная неприязнь, сэр. Позвольте спросить, они зудят?
— Вроде бы да.
— Я бы не рекомендовал их чесать.
— Тут я не согласен. Против пятнышек надо применять решительные меры. Вспомните, что сказал поэт.
— Сэр?
— Поэт Огден Нэш. Он написал стихи в защиту привычки чесаться. Кто такая Барбара Фритчи, Дживс?
— Это леди, сэр, которая стяжала себе известность во время войны между Севером и Югом в Америке.
— Женщина с сильным характером? И ей можно полностью доверять?
— Насколько мне известно, да, сэр.
— Так вот что написал поэт Нэш. «Барбару Фритчи воспеть я готов — любила старушка в бою потешиться: со знаменем шла на врагов и не боялась чесать, где чешется». Но я не ограничусь чесанием. Я обращусь к услугам опытного медицинского специалиста.
— Весьма благоразумное решение, сэр.
Трудность заключалась в том, что, если не считать кори, перенесенной в младенчестве, я никогда ничем не болел и знакомых врачей у меня не было. Но тут я вспомнил, что мой американский приятель, Типтон Плимсол, с которым мы обедали накануне вечером по случаю его помолвки с Вероникой, единственной дочерью полковника и леди Гермион Ведж из замка Бландингс, что в Шропшире, упомянул как-то в разговоре одного врача, который ему здорово помог. Я решил позвонить Типтону и узнать фамилию и адрес.