– Вижу, - сказала она с презрением, - какой ты чародей. Стой прямо, пес, не вольничай, словно говоришь с равными! Кто научил тебя колдовать? Готова поклясться, что в тебе нет ни капли королевской крови.
– Ну… в строгом смысле слова, - заикался дядя, не совсем королевской, мадам, но мы, Кеттерли, знаете ли, весьма древний род… из Дорсетшира…
– Умолкни, - сказала ведьма. - Вижу, кто ты такой. Ты мелкий чародей-любитель, колдующий по книгам и чужим правилам. Подлинного чародейства нет в твоей крови и сердце. Такие, как ты, перевелись в моем королевстве уже тысячу лет назад. Но здесь я позволю тебе быть моим рабом.
– Буду исключительно счастлив… рад оказать вам любую услугу… любую, уверяю вас…
– Умолкни! Твой язык невоздержан. Выслушай мой первый приказ. Я вижу, что мы прибыли в большой город. Немедленно добудь мне колесницу, или ковер-самолет, или хорошо объезженного дракона, или то, что по обычаям ваших краев подходит для королей и благородных вельмож. Затем доставь меня в те места, где я смогу взять одежду, драгоценности и рабов, подобающих мне по моему званию. Завтра я начну завоевание этого мира.
– Я… я пойду закажу кэб, - выговорил дядя.
– Стой, - приказала ведьма, когда он направился к двери. - Не вздумай предать меня. Глаза мои видят сквозь стены, я умею читать людские мысли. Я повсюду буду следить за тобой, и при первом знаке ослушания наведу на тебя такие чары, что где бы ты ни присел, ты сядешь на раскаленное железо, и где бы ни лег - в ногах у тебя будут невидимые глыбы льда. Теперь ступай.
Старик вышел, напоминая собаку с поджатым хвостом.
Теперь дети боялись, что Джадис отомстит им за случившееся в лесу. Но она, похоже, совсем забыла об этом. Лично я полагаю, - и Дигори со мной согласен, - что в ее голову просто не могло уместиться такое мирное место, сколько бы раз она там ни бывала. Оставшись наедине с детьми, королева не обращала на них ни малейшего внимания. Неудивительно! В Чарне она до самого конца не замечала Полли, потому что пользы ждала только от Дигори. А теперь, когда у нее имелся дядюшка Эндрью, ей и Дигори был не нужен. Я думаю, все ведьмы такие. Им интересно только то, что может пригодиться; это ужасно практичный народ. Так что в комнате одну-две минуты царило молчание, только Джадис нетерпеливо постукивала об пол ногой.
– Куда же пропал этот скудоумный старик? Надо было взять с собой хлыст! - И она кинулась из комнаты на поиски дядюшки, так и не бросив ни единого взгляда на детей.
– Ух! - Полли вздохнула с облегчением. - Мне домой пора. Страшно поздно, еще от родителей влетит.
– Ладно, только, пожалуйста, возвращайся поскорее, - сказал Дигори. - Ну и гадина! Слушай, надо что-то придумать.
– Пускай твой дядюшка думает, - ответила Полли. - Не мы же с тобой затевали все эти чародейские штучки.
– Но ты все-таки возвращайся, а? Ты же видишь, что происходит…
– Я отправлюсь домой через наш проход, - сказала Полли с холодком, - так быстрее. А если ты хочешь, чтобы я вернулась, то не мешало бы извиниться.
– За что? - воскликнул Дигори. - Ох уж эти девчонки! Да что я такого сделал?
– Ничего особенного, разумеется, - ехидно сказала Полли. - Только руку мне чуть не оторвал в этом зале с восковыми фигурами. И в колокол ударил, как последний идиот. И в лесу замешкался, чтобы эта ведьма успела тебя ухватить перед тем, как мы прыгнули в пруд. Вот и все.
– Хм, - удивился Дигори, - ладно, прошу прощения. В зале с фигурами я правда вел себя по-дурацки. А ты уж не вредничай, возвращайся. Не то мои дела плохи будут.
– Да что с тобой может случиться? Это ведь не тебе, а дядюшке твоему сидеть на раскаленном железе и спать на льду, так?
– Это здесь ни при чем, - сказал Дигори. - Я насчет мамы своей беспокоюсь. Если эта ведьма к ней зайдет в комнату, она ее до смерти перепугает.
– Ладно, - голос Полли переменился. - Хорошо. Перемирие. Я вернусь, если смогу. А покуда мне пора. - И она протиснулась сквозь дверцу туннеля. Это темное место среди балок, которое казалось ей таким заманчивым всего несколько часов назад, теперь выглядело будничным и неприглядным.
А теперь вернемся к дядюшке Эндрью. Когда он спускался с чердака, сердце у него колотилось, как бешеное, а с морщинистого лба катились крупные капли пота, которые он утирал платком. Войдя в свою спальню, расположенную этажом ниже, он закрыл дверь на ключ и первым делом полез в комод, где прятал от тетушки Летти бутылку и бокал. Налив себе полный бокал какого-то противного взрослого зелья, он выпил его одним махом, а затем глубоко вздохнул.