В обстановке всеобщей беспомощности, которая поразила нацию и, подобно эпидемии в Крыму, постепенно распространилась на все части политического организма, приходится не только вести войну, но и бороться с противником куда более грозным, чем Россия, — противником, перед которым бессильны все прошлые, настоящие и будущие кабинеты всех этих Гладстонов, Кардуэллов, Расселов и Пальмерстонов вместе взятые. Этим противником является торгово-промышленный кризис, который с сентября прошлого года приобрел такую остроту, такой всеобщий и бурный характер, что наличие его невозможно отрицать. Его неумолимая железная рука сразу зажала рот тем пошлым апостолам свободы торговли, которые в течение ряда лет проповедовали, что после отмены хлебных законов переполнение рынков товарами невозможно. Переполнение рынков в наиболее острой форме и со всеми вытекающими отсюда последствиями стало ныне фактом, и перед лицом этого факта никто так резко не обвиняет фабрикантов в непредусмотрительности за то, что они не сократили производства, как те самые экономисты, которые всего лишь несколько месяцев тому назад твердили, что перепроизводства никогда больше не будет. Мы давно уже обращали внимание на наличие этой болезни в ее хронической форме. Последние затруднения в Америке и кризис, который вызвал застой в американской торговле, несомненно, привели к усугублению этой болезни. Индия и Китай, хотя и были завалены товарами, продолжали играть роль отводных каналов так же, как Калифорния и Австралия. Английские фабриканты, не имея больше возможности сбыть свои товары на внутреннем рынке или предпочитая не делать этого, чтобы не снижать цен, стали прибегать к нелепому средству — к отправке товаров на консигнацию в другие страны, особенно в Индию, Китай, Австралию и Калифорнию. Этот прием позволял им избегать в течение некоторого времени тех затруднений, которые возникли бы для торговли, если бы все товары были сразу выброшены на внутренний рынок; однако, как только экспортируемые товары были доставлены по назначению, тотчас же возникли затруднения на рынках соответствующих стран, и к концу сентября прошлого года последствия этого начали ощущаться и в Англии.
Тогда хроническая форма кризиса сменилась острой. Первыми почувствовали его владельцы ситценабивных фабрик; многие из них, в том числе старинные фирмы Манчестера и его окрестностей, потерпели крах. За ними наступила очередь судовладельцев и купцов, ведущих торговлю с Австралией и Калифорнией, затем торговцев с Китаем и, наконец, фирм, ведущих торговлю с Индией. Очередь дошла до всех; большинство из них несли крупные убытки, многие даже вынуждены были приостановить дела, и ни для кого опасность еще не миновала. Напротив, эта опасность еще больше увеличивается. Владельцы шелковых фабрик также оказались задетыми кризисом; производство шелка свелось почти к нулю, и в центрах этого производства царила и до сих пор царит величайшая нужда. Затем наступила очередь фабрикантов хлопчатобумажной пряжи и тканей. Некоторые из них, судя по последним сообщениям, уже не выдержали, еще большее число обречено на ту же участь. Как стало известно, тонкопрядильные фабрики перешли на четырехдневную рабочую неделю, и таким же образом скоро будут вынуждены поступить фабрики, производящие грубую пряжу. Но многие ли из них будут в состоянии продержаться в течение более или менее длительного времени?