Мастаков. Я тому греху не причастен, я ошибкой осужден…
Старик. Все мы так говорим пред земным судом, друг пред другом, это я знаю! Я сам так говорил, в своё время…
Мастаков. Я жил доброй жизнью в эти годы…
Старик. Ишь ты что! Нет, Гусев, это не годится! Эдак-то всякий бы наделал мерзостев земных да в добрую жизнь и спрятался. Это — не закон! А кто страдать будет, а? Сам Исус Христос страдал, древний закон нарушив. Закон был — око за око, а Христос повелел платить добром за зло.
Мастаков. Я добра людям не мало сделал…
Старик. Не видать этого. Люди живут, как жили, в нужде да бездолье, во тьме греховной… И всё, будто, хуже живут люди-то, — замечаешь, Гусев?
Мастаков. Ну, что же тебе надо от меня? Что?
Девица. Вы не перебивайте его, не мешайте, он этого не любит…
Мастаков. Антон!
Старик. Зовут меня — Питирим. А чего мне надо — сам догадайся. Ведь я одинаковых костей с тобою, однако я двенадцать лет муки мученской честно-смиренно отстрадал, а ты — отрёкся закона…
Мастаков. Что же ты, донести хочешь на меня?. Чтобы схватили меня?..
Старик. Я тебе не сказал, чего хочу.
Мастаков. Ну, предашь ты меня суду, разоришь мою жизнь, — какая в этом польза тебе?
Старик. Моё дело.
Мастаков. Жить тебе — недолго.
Старик. Зато хорошо поживу.
Мастаков. Работать ты не можешь.
Старик. Ты для меня заработал, мне хватит.
Мастаков. Оставь меня, Антон, какой ты мне судья?
Старик. Тебе всякий человек — судья. Зачем бежал? Зачем страдания не принял?
Мастаков. Жить хотел я, работать.
Старик. Страдание святее работы.
Мастаков (гневно). Зачем оно? Какая от него польза? Кому? Кому? Ну, говори, дьявол!
Старик. Не лайся, я смолоду облаян! Ты у меня в горсти, как воробей пойман. Мне ведь не страшно, что ты хорошей жизни достиг, любовницу себе завёл барыню…
Мастаков (яростно). Цыц! Не смей! (Бросается на него.)
Девица (бежит к окну). Батюшки!..
Старик (падая на пол, за стол). Бей стёкла!
Софья Марковна (выскочив из угла, отталкивает Девицу к столу, хватает Мастакова за руку). Уйдите! Вы, девушка, тоже — вон отсюда!
Старик (встал, испуганно озирается). Ишь ты, как подстроено… а?
Девица (прижимаясь к нему). Что это, господи… а ещё хорошие люди считаются…
Мастаков (мечется по комнате). Эх, Софья Марковна, не входите вы в это дело, бога ради!
Софья Марковна. Идите отсюда! Девушка — вы тоже…
Старик. Она не пойдёт!
Девица. Я не пойду-с!
Софья Марковна. Иван Васильевич, выведите её! А вы, старичок, сядьте, я хочу поговорить с вами.
Старик (угрюмо). Не желаю. Вы — кто такая? Не знаю я вас.
Софья Марковна. Познакомимся.
Старик. Я тоже уйду.
Софья Марковна. Ну-ну, без глупостей! Иван Васильевич, я вам сказала — уходите! Скажите вашей спутнице, чтобы она ушла…
Старик (помолчав). Выдь, Марина, за дверь… Недалеко, смотри! Только, госпожа, меня испугать нельзя.
Софья Марковна. О, я знаю! Я не хочу пугать вас. (Заперев дверь за Мастаковым и Девицей, села в кресло против Старика.) Ну, в два слова: вам чего надо?
Старик (оправляясь). А — как вы думаете, барыня, чего?
Софья Марковна. Вы хотели помучить человека, да? Вас мучили, и вы хотите помучить — так?
(Старик молчит, разглядывая её.)
Софья Марковна. Вам обидно, что бывший товарищ ваш нашёл для себя на земле место и дело, а у вас — нет этого?
Старик (усмехаясь). Ты всё время подслушивала?
Софья Марковна. Ну, вы достаточно жестоко помучили его — довольно!
Старик (насмешливо). Довольно? Так. Очень просто.
Софья Марковна. Теперь вспомните все обиды, всё горе, испытанное вами, всю вашу тяжёлую жизнь и — спросите себя: не пора ли отдохнуть, пожить спокойно, приятно?
Старик. Вот что-о! Ну, на это ты меня не поймаешь, барынька, нет!
Софья Марковна. Послушайте, я понимаю, как глубока обида ваша, как вам хочется отомстить.
Старик. А я думал, у тебя другие слова есть — поумнее, потяжеле… Бойка ты, барынька, а не великого ума…
Софья Марковна. Ведь вы мстите не тому, кто виноват пред вами…
Старик. А если я так понимаю, что все виноваты друг пред другом? Тогда — как?
Софья Марковна. Это неверно, несправедливо!
Старик. А по-моему — справедливо.
Софья Марковна. Но ведь вы несправедливо страдали, вы?
Старик (не сразу). Ну?
Софья Марковна. Зачем же, чувствуя и зная неправду страдания, увеличивать его для других?