Бобова (у двери кухни, подмигивая на лестницу). Шш…
Иванов. А что?
Бобова. Кемской.
Иванов. Ты что тут делаешь?
Бобова. Помогаю в уборке.
Иванов. Куда это нахлебник твой выехал?
Бобов а. А — дай бог память…
Иванов. В Сморгонь?
Бобова. Что ты, милый, такого места и нет на земле!
Иванов. Ну, я лучше тебя знаю, что есть и чего нет! А скоро я тебя поймаю, милая дама!
Бобова. Ах, гонитель ты мой, Нерон жестокой, — и за что ты меня поймаешь?
Иванов. А — за шиворот. Не держи воров, не скупай краденого.
Бобова. Да я всё покупаю, слона приведут, так я и слона.
Иванов. Ладно. Точи зубы-то. Слушай, — на-ко вот, пересунь. (Подаёт ей записку.) Понимаешь, кому?
Бобова. Ну, Клавдии…
Иванов. Шш! Не Клавдии, а Дуне.
Бобова. Уж и в эту сторону метнуло?..
Иванов. Если ты мне это дело наладишь…
Кемской (с верха). Что же воды?
Бобова (бежит). Сейчас, родимый.
Иванов. Найди мне письмоводителя. (Подошёл к окну, вынул из кармана письмо, улыбаясь, читает. Из двери на него смотрит Ефимов. Из комнаты Наташи вышел Глинкин, увидав околодочного — сморщился, хочет уйти обратно. Иванов, обернувшись, прячет письмо.) Примите два пакета.
Глинкин (подошёл, взял пакеты, взвесил на руке). Это что?
Иванов. Не знаю. Моё дело — сдать, ваше — принять да расписаться.
Глинкин. Прошу не указывать мне моих обязанностей.
Иванов. Ах, извините!
Глинкин. Да-с. (Расписываясь в книге.) Можете идти.
Иванов. Благодарю за разрешение.
Глинкин. Что-с?
Иванов. Скоро и вам лично повесточку вручу.
Глинкин. Опять? За что?
Иванов. Буйство в общественном месте.
Глинкин. Это — не буйство, а протест против засилия инородцев!
Иванов (даже удивился). Это — Кознов, Иван Лукич, — инородец?
Глинкин. Я лучше вас знаю, кто — кто!
Иванов. Проницательный вы человек!
Ефимов (входит. Рука подвязана). Н-ну, я думал, обед готов, а тут ещё — Содом и Гоморра…
Иванов. Что это?
Ефимов. Порезал.
Иванов (Ефимову). Вечером — в «Порт-Артуре»?
Ефимов (показывая руку). Какой же я игрок?
Иванов. До свидания, благороднейший господин Глинкин. (Ефимову.) Ну, до вечера, скучный господин.
Ефимов (вздыхая). Трудно быть весёлым, имея фамилию — Ефимов.
Иванов. А я вот Иванов, однако — не скучаю. Нисколько даже.
(Глинкин пожимает плечами.)
Наташа (с покупками, в дверях магазина). Здравствуйте, Пинкертон!
Иванов (щёлкая каблуками). Позвольте помочь?
Наташа. Не трудитесь. У нас домашних кавалеров в избытке заквашено. Вы с чем?
Иванов. С бумагами. А сейчас — к соседу вашему. До свидания!
Глинкин. Удивляюсь, как вы можете фамильярничать с этим…
Наташа. Ах, в моих жилах течёт рыжая, плебейская кровь. Крёстный здесь? (Идёт наверх.) Скажите Поле, что можно накрывать стол.
Глинкин. Ефимов, ступайте, скажите.
Ефимов (обиженно). Вы, сударь мой, тише командуйте! Я человек неожиданный, никто не знает, на что я способен.
Глинкин. Я не командую… Скучно, чёрт возьми! Вот и пожар был, а скучно…
Ефимов (миролюбиво и уныло). Вам жаловаться не на что. У вас всё-таки фамилия оригинальная: Глинкин. Глинку напоминает, оперу «Жизнь за царя». А вот, если Ефимов, так уж это безнадёжно…
Глинкин (с достоинством). Глинкин — это руссофизм, — понимаете? Моя фамилия — де Глинкэн, мой дед был француз, дворянин. А Глинкин — это переделка на русский лад, руссофизм… то есть руссизм…
Ефимов (вздохнув). Хотя бы и так — всё-таки хорошо. Но — уж если Ефимов, так что же? Вы можете представить себе — монумент Ефимову? Если поставить такой монумент на площади — так по ней никто ходить не будет…
Глинкин. Возможно — не будут! Фигура у вас…
Ефимов. Тут не в фигуре суть. Многие люди не обладали фигурой, а монументы им всё-таки поставлены.
Глинкин. Впрочем, я не совсем понимаю вашу идею…
Ефимов (задумчиво). Идея — простая. Все великие люди носили соответственные фамилии: Аристотель, Эмиль Золя, Степан Разин. А если сказать: великий человек — Ефимов — никто этому не поверит…
Бобова (идёт из кухни). Наташа пришла?
Глинкин (кивая на пакеты). Видишь…
Ефимов. Бобиха, — жену мою не видала?
Бобова (ставит стулья к столу). А вон, поглядите, на дворе-то… То есть до чего благочестивец наш, боголиз, кривой, Палагею заел — даже глядеть обидно!
Ефимов (у окна). С кем это она там?
Бобова. Только и твердит: я тебя с земли поднял, я тебя из грязи вынул!
Глинкин. Это мне не интересно…
Бобова. Эка важность — поднял! Эдакую-то бабочку, да не поднять! Всяк бы поднял, да снова положил, дело — дешёвое, а удовольствие большое, — да!