(Ефимов быстро идёт в кухню.)
Глинкин (Бобовой, тихо). Ревнив, чёрт!
Бобова. Без ревности любовь — как без соли хлеб.
Глинкин (идя за Ефимовым). Бобиха, скажи, чтоб скорее собирали обедать!
Бобова (про себя). Поспеешь, дроздова голова!
Полина (с тарелками). Господи, как тут всё нехорошо…
Бобова. Кому прибрать? У вас все — баре.
Полина (развёртывая пакеты). Ты в судьбу веришь?
Бобова. А как же?
Полина. И в бога веришь?
Бобова. И в бога. Что это ты, матушка, спрашиваешь как?
Полина. А кто сильнее: судьба или бог?
Бобова. Ну, уж этого я не знаю… Уж чего не знаю — так не знаю… Этого, поди-ка, и боголюбивый муженёк твой не знает, одноглазый чёрт! Ох, Поля, Поля, тяжела твоя доля…
Полина. Значит — заслужила такую.
Бобова. А ты — полно! Согрешив на грош, на рубль каешься… Ой, ой, утки-то, утки… (Бежит в кухню, в двери сталкивается с Яковлевым.)
Яковлев. Что ты, — слепая?
Бобова. Ох, прости…
Яковлев. Демоны… (Идёт в магазин.)
Полина. Подожди минуту.
Яковлев. Чего такое?
Полина. Напрасно ты сдал флигель.
Яковлев (приостановясь). Это — твоё дело?
Полина (твёрдо). Моё!
Яковлев (удивлён). Чего?
Полина. Это человек нехороший.
Яковлев. А тебе какое дело, а?
Полина (волнуясь). Ты — добрый… ты поймёшь, ведь я — молчу! Я всегда молчу! Ведь уж если я говорю — значит…
Яковлев (строго). Значит — я с тобой должен серьёзно поговорить! Я и поговорю! (Быстро идёт в магазин.)
Полина (оглядывается вокруг, почти с ужасом, шепчет). Ах… ну, хорошо… ну — всё равно…
Клавдия (вбегает со двора, встревожена). Поля, милая! Мой-то накрыл было меня с Ивановым, — слушай-ка, сходи к Дуне — пусть она скажет, что я с ней говорила через забор, — сбегай, милая… Что ты какая? Дурно, что ли, — что ты?..
Полина (как в бреду). Клава, ну — скажи правду: ведь меня можно пожалеть, выслушать? Ведь я всё молчу, я уже третий год молчу, вся живу, спрятавшись в сердце своём, — вся в своём сердце…
Клавдия (беспокойно). Поля, что ты говоришь? Нездоровится тебе?
Полина (тихо, горячо). Подожди, — ну, хорошо: если даже я грешница, если я тяжело согрешила…
Клавдия. Э, что вспомнила…
Полина. Нет, подожди! За грех мой — меня напугали, меня мучили, — господи, как мучили… А в чём я грешна? Разве несчастие — грех? Ведь я же не собака, ведь меня нельзя звать, как собаку, — свистнул кто-то, и я должна бежать к нему, если он свистнул мне, — ведь я же человек, я…
Клавдия (оглядываясь). Ах, да послала бы ты к чёрту своего кривого! Что мне делать? Сейчас придёт мой, — Полинька, сбегай к Дуне-то! Скорей…
Полина. Зачем?
Клавдия. Ах, боже мой, ты ничего не можешь понять…
Полина. Не могу.
Ефимов (идёт из магазина, тягуче говорит). А вы, сударыня, опять начали беседы ваши сквозь забор?
Клавдия. А тебе опять мерещится?
Ефимов. Ты с кем говорила?
Полина (прибирая на столе, машинально говорит). С Дуней говорила она…
Ефимов (смотрит на неё). Я спрошу Дуню!
Клавдия. Спроси.
(Полина вдруг тихонько засмеялась.)
Ефимов. Это над чем же вы?
Полина (почти со слезами, тоскливо). Над собой, право — над собой.
Ефимов. Что же такое смешное в себе нашли вы? Не вижу я ничего весёлого!
Клавдия. При тебе и с горя засмеёшься.
Бобова (зовёт из кухни). Поля, Клава…
(Обе ушли. Глинкин сносит с верха зеркало, в позолоченной старой раме, ставит на пол у лестницы.)
Ефимов (рассматривая себя, вздыхает). Дрянь зеркало.
Глинкин (поправляя галстук). Для местного населения вполне годится.
Ефимов. Дрянь. Человеку надо видеть себя в сиянии всех качеств, а тут — пятно.
Глинкин. Ты и есть пятно. Клякса на странице истории культуры.
Ефимов (отходя). Любишь ты критические слова. А по-моему, критик — просто человек дурного характера.
Глинкин (идёт в магазин). Много ты понимаешь.
Ефимов. А кто же повесит зеркало? (Ворчит.) История… На кой чёрт она мне, история! Дурак…
(Ефимов, нахмурясь грозно, смотрит вслед ему, потом берёт со стола ножницы и наносит ими колющие удары и воздух. В двери магазина стоит Лузгин, чисто и скромно одетый человек лет за сорок, в котелке, сдвинутом на затылок, с портфелем подмышкой. Стоит, склонив голову на плечо, и смотрит на Ефимова с улыбкой. У него лицо и взгляд человека ненормального.)
Ефимов (нанося удары, бормочет). А — вот… и вот!.. И напишут в газетах, а ты не прочитаешь…
Лузгин (шагнув в комнату). Гимнастика? (Делает правой рукой, с котелком в ней, нелепейшее движение.) Здравствуйте! Часовых дел мастер?