— Зачем мне вас обманывать, мисс Хоган, я говорю это совершенно искренне.
Мира сделала движение, собираясь уходить.
— Приятно было с вами поговорить, — сказала она. — К сожалению, мне нужно бежать. Па ждет.
Гибсон спустился на две ступеньки.
— Я хочу вам предложить… То есть я хочу вас спросить… — он запнулся, выдавая крайнюю степень смущения.
Мира смотрела, помаргивая длинными, загнутыми ресницами.
— Что вы хотите предложить?
— Мисс Хоган, а что, если мы с вами куда-нибудь съездим?
Мира покачала головой, раздумывая, с чего бы это Гибсон так расхрабрился. Поедешь, а затем его жена с лошадиным лицом поднимет такую заваруху. Он положительно не в себе. У Миры хватало благоразумия не иметь дел с женатыми мужчинами. У них только одно на уме, а Мира не собиралась подавать милостыню.
— Вряд ли па понравится такое, — сказала она. — Он не любит, чтобы женатые мужчины встречались со мной.
Гибсон отступил в замешательстве. Его лицо заблестело от пота.
— Действительно, — сказал он, — ваш па прав. Не говорите ему о моем предложении. Я и не подумал о последствиях.
Гибсон не без причины боялся Бахча Хогана.
— Договорились, — благосклонно сказала Мира. — Я ему ничего не скажу.
Она пошла дальше, двигая ягодицами под тонким платьем. Он жадно смотрел ей вслед.
До дома путь был не близкий, и она была довольна, когда открыла калитку и ступила на дорожку, ведущую к низкой, полуразвалившейся лачуге. Остановившись у калитки, она со вздохом оглядела дом.
«Ненавижу это, — подумала она. — Ненавижу! Ненавижу!»
Неухоженная земля с несколькими чахлыми деревцами — вот и весь их сад. Двухэтажный деревянный дом, исхлестанный ветром и дождем и выбеленный солнцем, стоял как угнетающий символ бедности.
Она прошла по дорожке и поднялась на веранду. В тени крыши, подальше от солнца, сидел Батч Хоган, опираясь ручищами о тяжелую палку.
— Долго же я тебя ждал! — рявкнул он.
Она стояла, молча глядя на него, на разбитое и покореженное в сотнях поединков лицо, на ужасные глаза с желтыми пятнами в каждом зрачке, похожими на сгусток мокроты, на большую квадратную голову, нависшие брови и свирепый рот. Вид отца заставил ее затрепетать. Она вздрогнула, когда он сплюнул мокрый комок жевательного табака прямо ей под ноги.
— Так где тебя черти носили, может, ты мне ответишь? — вновь рявкнул он.
Она поставила бутылку виски на стол перед ним. положив рядом остатки денег. Неловкими пальцами он ощупал и пересчитал деньги, прежде чем сунуть их в карман. Потом встал и потянулся. Хотя он был и высокого роста, но казался коренастым из-за широченных плеч. Повернув лицо, он глянул в ее направлении.
— Зайди в дом, я хочу с тобой поговорить.
Она прошла в примыкавшую к веранде гостиную. Это было просторное, давно не убиравшееся помещение, полное пыльной, ветхой мебели. Хоган следовал за ней. Он шел крадущейся, кошачьей походкой, ухитряясь каким-то непонятным образом не натыкаться на стоящие предметы. Слепота не лишила его подвижности. Он был таким уже двенадцать лет. Сначала темнота душила его, но он отчаянно боролся с ней и, как и во всех других поединках, в конце концов ее одолел. Теперь мрак не был для него серьезной помехой. Он мог делать почти все, что хотел. Слух его был обострен и служил вместо глаз.
Мира хмуро стояла у окна, выводя носком затрепанной туфли узоры на пыльном полу.
Хоган подошел к буфету, нащупал стакан и налил порцию неразбавленного виски. Потом подошел к единственному мягкому креслу и уселся, согнувшись. Сделав большой глоток, он внезапно спросил:
— Сколько тебе сейчас лет? — два желтых невидящих глаза были устремлены на нее.
— Семнадцать.
— Поди сюда! — Он протянул огромную толстую лапу, но она не тронулась с места. — Если я подойду, тебе же будет хуже.
Она нехотя подошла и встала возле его колен.
— Ну что? — спросила Мира немного испуганно.
Его пальцы сжали ей запястье, прищемив мускул и заставив сжаться от боли. Свободной рукой он начал исследовать ее тело, словно фермер, который тычет пальцем в приглянувшуюся ему откормленную утку. Потом, отпустив ее, с ворчанием откинулся в кресле.
— Ты взрослеешь, — сказал он.
Мира отступила со слабым румянцем на щеках.
— Держи лапы подальше от меня!
— Сядь, — коротко рявкнул он. — Я хочу с тобой поговорить.
— Ужин готов, — сказала она. — У меня нет времени выслушивать твои нотации.
С невероятным проворством он вскочил с кресла и, прежде чем она успела отскочить, ударил по плечу ладонью. Он метил в голову, но неправильно оценил расстояние. Ошеломленная, она упала на четвереньки. Батч присел возле нее.
— Гордой стала, да? — зарычал он на дочь. — Думаешь, я тебе не указ? Зря так думаешь! Ясно? Может, я и потерял гляделки, но это мне не помеха. Так что лучше образумься!
Она медленно села, нервно ощупывая тело. Получить удар от Батча, это кое-что значило.
— По всему видно, ты пошла в мать. Я давненько за тобой приглядываю и слышу, что говорят люди. Ты уже льнешь к шпане. Как твоя ма. У этой грязной шлюхи вечно зудело. Ты выставляешь себя напоказ и распаляешь мужиков. Так вот, пора это прекратить, поняла! Если я тебя с кем-нибудь поймаю, ты получишь такую взбучку, что мало не покажется. Оставь парней в покое и сделай так, чтобы и они тебя оставили!
Мира с беспокойством слушала его.
— Ты спятил! — воскликнула она. — Я еще не гуляю с парнями.
Батч криво усмехнулся.
— Вот я и предупреждаю тебя, пока не начала. Ты созрела и готова начать. Рискни, но предупреждаю о последствиях.
Она поднялась с пола. «Тебе еще нужно поймать меня за этим», — подумала она.
— О'кей, а теперь пойди и сообрази что-нибудь поесть. Ты все поняла?
Она повернулась было к двери, но он схватил ее за руку и рванул назад.
— Ты все поняла?
— Да, да!
Батч похлопал по широкому ремню.
— Если я тебя накрою с парнем, то шкуру спущу.
Мира выдернула руку и, дрожа от гнева, вышла из гостиной.
К дому подкатил спортивный автомобиль, и из него вышли трое мужчин. Мира выглянула из-за двери и поспешила в свою комнату. Ее глаза блестели от возбуждения, на губах играла улыбка. Приехал Гарни со своим боксером-хвастуном. Сердце Миры трепетало при виде Гарни. Вот это парень!
Чуть наклонив голову, по выщербленной тропинке к дому шагал Сэнки. Его большие руки боксера расслабленно покачивались в такт шагам. Хэнк, его тренер, с тревогой наблюдал за ним. Он поймал взгляд Гарни и озабоченно кивнул. Но Гарни было не до забот тренера. Сэнки давно надоел ему. Мужчины остановились на веранде.
Батч вышел им навстречу.
— Давненько вас здесь не было, — сказал он. — Как идут дела?
Гарни сделал красноречивый жест в сторону двери. Сэнки не обратил на это внимание, но Хэнк согласно кивнул.
По всему было видно, что Батч рад их приходу.
— Садитесь, — пригласил он. — Как ваш парнишка, входит в форму?
Под прикрытием шума, производимого передвигаемыми стульями, Гарни проскользнул в дом. Он знал, где расположена спальня Миры. Без стука открыв дверь, он просунул голову вовнутрь. Мира в этот момент подкрашивала губы. На ней был только бюстгальтер и белые трусики. Она испуганно обернулась, увидев отражение лица Гарни в засиженном мухами зеркале.
— Убирайся отсюда! — крикнула она.
Гарни почувствовал, что у него пересохло во рту. Он шагнул в спальню и, закрыв дверь, прислонился к ней спиной. Гарни был верзилой со сломанным носом и большим ртом. Глаза его всегда немного бегали. Он крикливо, броско одевался в черные костюмы и красные либо желтые рубашки, повязывая яркий галстук. Себя он считал неотразимым.
— Ник… уходи! — встревоженно сказала она. — Старику это не понравится… прошу тебя.
Гарни обошел кровать и протянул руки к Мире. Она отскочила, глаза ее испуганно расширились.
— Если ты не уберешься, я закричу! — сказала она.
— Ну, честно, зачем так говорить… — Гарни теснил ее к стене. — Ты шикарно выглядишь. Я ничего такого не затеваю.
Его рука коснулась руки Миры, и та вдруг почувствовала слабость. Она бессильно прошептала:
— Не надо, Ник. Старик убьет меня.
— Не нужно беспокоиться о нем, — прошептал Гарни, обнимая ее, и его руки были как огонь на ее прохладном теле.