При высылке Шили таинственно и бесповоротно исчезли его дорожные вещи.
«До сих пор остается загадочным, как могли они внезапно исчезнуть в Гавре из багажного хаоса в поезде немецких переселенцев (в Базеле мы были включены в этот поезд агентом по переселению Кленком, которому федеральные власти сдали в подряд нашу доставку до Гавра, причем все вещи эмигрантов и переселенцев совершенно перемешались между собой); это могло произойти не иначе, как при помощи списка эмигрантов и их вещей. Может быть, об этом больше знает швейцарский консул в Гавре, коммерсант Ваннер, к которому мы были направлены для дальнейшей отправки. Он обещал нам полное возмещение. Дрюэ впоследствии подтвердил мне это обещание в письме, которое я отправил адвокату Фогту в Берне для защиты своего иска перед Союзным советом. Но до сих пор я не мог получить от него ни этого письма обратно, ни вообще ответа на все посланные мной ему письма. А летом 1856 г. я получил решительный отказ от Союзного совета без какой бы то ни было мотивировки этого решения…
Но все это и вообще все высылки с их жандармами, ручными кандалами и т. п. — пустяки по сравнению с отправками на родину так называемых менее тяжких преступников из числа баденцев, отправками, практикуемыми со своеобразным добродушием под предлогом дружественно-соседского соглашения; последние получали специально изготовленные для этого проездные свидетельства с предписанием явиться по прибытии на родину к местным властям, где, вместо того, чтобы получить возможность заняться своим делом, эти люди вопреки своим ожиданиям должны были всякими способами искупать свои грехи. Неслышные страдания выданных таким образом людей (именно выдача здесь — самое подходящее слово) ожидают еще своего историка и мстителя.
Хвала человеку, «который не перестает быть великим оттого, что указаны его недостатки», говорит швейцарский Тацит о Швейцарии. В материале для таких похвал недостатка нет. Талии такими похвалами ей не повредить… qui aime bien chatie bien {кто сильно любит, тот строго наказывает. Ред.}. И в самом деле, я, со своей стороны, в общем питаю неизменную симпатию к Швейцарии. И страна, и народ мне очень нравятся. Всегда готовый искусно употребить в дело свое старинное ружье, сохраняемое среди домашнего скарба, для защиты славных исторических традиций и полезных в хозяйстве завоеваний современности, швейцарец в моих глазах — весьма почтенное явление. Он заслуживает чужих симпатий, потому что сам симпатизирует чужой борьбе за лучшую долю. «Я предпочел бы, чтобы у нашего господа бога издохла его лучшая пара ангелов», — сказал один швейцарский сельский хозяин с досады по поводу неудачи южногерманского восстания. Собственной запряжкой он для этого дела, может быть, не рискнул бы, — скорее, собственной шкурой и старинным ружьем в придачу. Таким образом, швейцарец в глубине души не нейтрален, хотя и сохраняет нейтралитет на основе своего наследственного владения и для его защиты. Впрочем, эта старая кора нейтральности, скрывающая его лучшее ядро, не выдержит, очевидно, топота всех этих чужих ног, — а ведь в этом и есть сущность нейтралитета, — скоро даст трещину и сломается, а это очистит воздух».
Так пишет Шили. В бернской тюремной башне он не мог добиться личного свидания с Дрюэ, но обменялся с этим господином письмами. На письмо, в котором Шили спрашивает его о мотивах своего ареста и просит разрешить ему юридическую консультацию с бернским адвокатом Виссом, Дрюэ ответил 9 апреля 1852 года:
…«Женевские власти постановили выслать Вас из кантона, приказали арестовать Вас и отправить в Берн в распоряжение моего департамента, потому что Вы оказались одним из самых неспокойных эмигрантов и старались скрыть И. и Б., которых Вы обязались представить властям. Ввиду этого и ввиду того, что Ваше дальнейшее пребывание в Швейцарии могло бы повредить международным отношениям Швейцарского союза, Союзный совет постановил выслать Вас из пределов Швейцарии и т. д… Так как Ваш арест произведен не с целью предать Вас уголовному суду или суду исправительной полиции, а представляет собой меру, вызванную государственными соображениями… то для Вас нет необходимости советоваться с адвокатом. Впрочем, прежде чем… разрешить испрашиваемое Вами свидание с г-ном адвокатом Виссом, я хотел бы знать цель этого сеидания».