Вольно или невольно, сознательно или бессознательно, но г. Прокопович верно выразил помещичью суть кадетской аграрной программы. Кадеты только осторожны и хитры: они предпочитают вовсе умалчивать о том, сколько именно земель у помещиков склонны они экспроприировать.
4. Экономическая сущность аграрного переворота и его идейные облачения
Мы видели, что сущность происходящего переворота сводится к уничтожению крепостнических латифундий и к созданию свободного и (насколько возможно при данных условиях) зажиточного земледельческого крестьянства, способного не прозябать, не маяться на земле, а развивать производительные силы, двигать вперед сельскохозяйственную культуру. Мелкого хозяйничания в земледелии, господства рынка над производителем, а следовательно, и господства товарного производства этот переворот совершенно не затрагивает и не может затрагивать, ибо борьба за перераспределение земли не в состоянии изменить производственные отношения в хозяйстве на этой земле. А мы видели, что особенность данной борьбы – сильное развитие мелкой культуры на землях крепостнических латифундий.
Идеологическим облачением происходящей борьбы являются теории народничества. Открытое выступление крестьянских представителей всей России в I и II Думах с аграрными программами окончательно подтвердило, что народнические теории и программы являются действительно идейным облачением крестьянской борьбы за землю.
Мы показали, что основой, главной составной частью того земельного фонда, из-за которого крестьяне борются, являются крупные крепостнические поместья. Норму экспроприации мы приняли очень высокую – 500 дес. Но легко убедиться, что сделанный нами вывод остается в полной силе и при любом понижении этой нормы, – скажем, до 100 или до 50 десятин. Разделим группу в) – 20–500 дес. на три подразделения: аа) 20–50 дес.; бб) 50–100 и вв) 100–500, и посмотрим, каковы размеры надельного и частного землевладения по этим подразделениям:
Отсюда видно, во-первых, что конфискация земель свыше 100 дес. увеличит земельный фонд, как уже отмечено выше, на 9–10 млн. дес., а конфискация земель свыше 50 десятин, предположенная депутатом I Государственной думы Чижевским, увеличит земельный фонд на 181/2 млн. дес. Следовательно, основой земельного фонда и в этом случае останутся крепостнические латифундии. В них «гвоздь» современного аграрного вопроса. Известна также связь этого крупного землевладения с высшей бюрократией: Г. А. Алексинский приводил во II Думе данные г. Рубакина относительно того, как велики имения высших чиновников на Руси. Во-вторых, из этих данных видно, что и за вычетом наделов и имений свыше 100 дес. остаются крупные различия между высшими наделами (и мелкими имениями). Переворот застает крестьянство уже дифференцированным и по величине землевладения и, еще более, по величине капитала, количеству скота, количеству и качеству мертвого инвентаря и т. д. Что дифференциация в области вненадельного, так сказать, имущества крестьян гораздо значительнее, чем в области надельного землевладения, это достаточно доказано в нашей экономической литературе.
Какое же значение имеют народнические теории, отражающие более или менее верно взгляды крестьян на их борьбу за землю? Два «принципа» составляют сущность этих народнических теорий: «трудовое начало» и «уравнительность». Мелкобуржуазный характер этих принципов настолько ясен и так часто, так обстоятельно был доказываем в марксистской литературе, что об этом незачем еще говорить здесь. Важно отметить ту черту этих «принципов», которую не оценили до сих пор по достоинству русские с.-д. В туманной форме эти принципы действительно выражают нечто реальное и прогрессивное в данный исторический момент. Именно: они выражают истребительную борьбу против крепостнических латифундий.
Взгляните на вышеприведенную схему эволюции нашего аграрного строя от теперешнего положения к «конечной цели» современного, буржуазного переворота. Вы увидите ясно, что будущее «тогда» отличается от настоящего «теперь» несравненно большей «уравнительностью» землевладения, несравненно большим соответствием нового распределения земли «трудовому началу». И это не случайно. Это не может быть иначе в крестьянской стране, буржуазное развитие которой высвобождает ее из крепостничества. Уничтожение крепостнических латифундий безусловно является в такой стране требованием капиталистического развития. А это уничтожение, при господстве мелкой культуры, неминуемо означает большую «уравнительность» землевладения. Разбивая средневековые латифундии, капитализм начинает с более «уравнительного» землевладения, создавая уже из него новое крупное земледелие, – создавая его на базисе наемного труда, машин и высокой агрикультурной техники, а не на базисе отработков и кабалы.