Ветцольдт придает большое значение активному участию учащейся молодежи как в создании реформы школьного дела, так и в течении школьной жизни вообще. Реформы не должны решаться только «сверху». Ни без участия, ни тем менее против воли молодежи не должны проводиться школьные реформы: «Развитие будущей высшей художественной школы будет зависеть не столько от постановлений и предписаний власти, сколько от духа художественной молодежи» (стр. 41). История возникновения протеста нашей «реалистически» настроенной молодежи, история возникновения «реалистических» мастерских, которые все еще никак не могут возникнуть, с яркостью доказывают всю односторонность нашего «прислушивания» к голосу молодежи и отсутствие необходимой в данном случае безупречной объективности.
В частности, при назначении профессоров, окончательное утверждение которых принадлежит министру, Ветцольдт требует, чтобы молодежь могла высказаться в вопросе кандидатур, так как она обладает тонким инстинктом в определении как художественных, так и человеческих качеств преподавателя. В самом управлении школой, а именно и в высшем его органе — сенате, учащиеся имеют своего представителя с совещательным и решающим голосом (стр. 32). С другой стороны, задачей учащихся является защита «чисто художественных интересов от всякого партийного давления» (стр. 33). «Для правильного развития немецкого искусства необходимо живое культурное сознание, которое стояло бы выше всяких политических, экономических и художественных споров, а также направляющая решительная культурная воля, объединяющая головы и руки к достижению одной общей цели» (стр. 45).
Среди указанной Ветцольдтом литературы мы встречаем и две книги русских авторов: А. Луначарского — «Культурные задачи рабочего класса», Берлин, 1919{41}, и К. Уманского — «Новое русское искусство», Мюнхен, 1920{42}.
Одна из существенных тем исторической части книги Ветцольдта — зарождение и колебания идеи о художественно-промышленном образовании. Забота о возрастающем количестве художников чистого искусства, имеющих дарование, этому виду искусства не соответствующее, и увеличивающееся вследствие этого число «художественного пролетариата», оказывается, уже в далеко ушедшие от нас времена привлекало к себе встревоженное внимание немецкого, в частности прусского, правительства. Уже в XVII в. Пруссия получила высшие художественные школы. Берлинская академия была основана курфюрстом Фридрихом III в 1696 г. В 1699 г. была основана по образцу Парижской академии Людовика XIV и Римской академии Сикста IV «Академия изобразительных искусств и механических знаний». Этой академии была, между прочим, предназначена роль совещательного художественного органа курфюрста. Она не должна была быть только «высшей художественной школой или художественным университетом», но призвана была заботиться о «художественной работе», а именно об «украшении наших построек, строительной скульптуре, золотых дел мастерстве, столярных работах» и т. п. В этих областях требовались от академии «совет, деятельное участие, рисунки, образцы и эскизы». Приблизительно через 100 лет, а именно в конце XVI-II в., эта же идея получает настолько радикальное решение, что мы перелетаем сразу еще на 150 лет вперед и слышим рассуждения наших текущих дней: выдвигается план сокращения числа учащихся свободному искусству и привлечения художественных сил к «рисованию для фабрик». Не вспоминаются ли при этом некоторые речи на наших художественных конференциях истекшей зимы?
В конце XVIII в. попечитель Берлинской академии Хейниц докладывает Фридриху Вильгельму II о необходимости «воспитывать в академии не только специалистов-художников, как живописцы и т. п., но сделать академию главной рассадницей и покровительницей хорошего вкуса во всех областях национальной промышленности… чтобы ее таким образом поднять: дабы производство и художественные работы всякого рода не отставали от заграничных и чтобы связать этим путем интересы искусства с несравненно более важными государственными интересами» (стр. 90).
Вот корень того положения, который вызывает восклицание Ветцольдта «назад к ремеслу!».
Но тот же искушенный опытом немецкого художественного образования Ветцольдт настойчиво предостерегает во многих местах своей книги от утрированного увлечения исключительно ценностью художественного производства. Он предлагает не забывать, что художественное производство черпает свои силы, свои возможности, свою жизненную энергию из области «свободного искусства» (стр. 45).