Вибрации воздуха (звук) и света (цвет) составляют основу физического родства.
Однако это не единственная основа. Здесь имеется еще другая психологическая основа. Проблема «духа».
Вы слышали или сами употребляли выражение: «О, какая холодная музыка!» или «О, какая леденящая живопись!». Вы почувствовали холодный воздух, проникающий через открытое окно зимой. И всему вашему телу неприятно.
Но искусное соединение «теплых тонов» и «звуков» дает обоим — художнику и композитору — прекрасную возможность создавать теплые работы. Они просто обжигают вас.
Извините меня, но это истинные такая живопись и музыка, те, что доставляют вам (хотя и не слишком часто) изжогу.
Вы также знаете, что, когда ваш палец скользит над различными комбинациями звуков и цвета, вы получаете впечатление, что его «покалывает». Как колючкой. Но временами «палец» бежит поверх живописи или музыкальной пьесы, как по шелку или вельвету.
Наконец, «аромат» ФИОЛЕТОВОГО не похож ли на благоухание ЖЕЛТОГО, к примеру. И ОРАНЖЕВОГО? Светлого СИНЕ-ЗЕЛЕНОГО?
А как «вкус», не различны ли эти цвета? Какая вкусная живопись! Для зрителя или слушателя это есть язык, который начинает участвовать в произведении искусства.
Вот здесь они, пять чувств, знакомые человеку.
Не делайте ошибку, помыслив, что вы «воспринимаете» живопись только при помощи глаз. Нет, вы воспринимаете ее без ваших знаний, посредством ваших пяти чувств.
Вы верите, что могло быть иначе?
В живописи то, что понимается под словом «форма», не есть один цвет. То, что называется «рисунок», есть иная, неизменная часть средств живописного выражения.
И, начиная с «точки», которая является источником всех других форм, чье количество неисчислимо, эта маленькая точка, есть живая сущность, оказывающая разнообразные влияния на человеческую душу. Если художник удачно поместил ее на холсте, маленькая точка приятна и удовлетворительна для зрителя. Она говорит: «Да, это я — вы слышите мой маленький, но столь необходимый голос в великом „хоре“ всего произведения?»
И как мучительно видеть эту маленькую точку в том месте, которому она не принадлежит! У вас будет впечатление от еды меренги со вкусом перца. Или цветка с запахом гнили.
Гниль — вот слово! Композиция превращается в декомпозицию. Это смерть.
Вы заметили, что пока я говорю довольно подробно о живописи и ее средствах выражения, я не сказал ни слова об «объекте»? Объяснение этого факта очень простое: я рассказал о существенных живописных средствах, так сказать о неизменных.
Никто никогда не обнаружил путь живописи без использования «цвета» и «рисунка», но живопись без объекта существует в нашем столетии более двадцати пяти лет.
Что касается объекта, то он может быть введен в живопись или нет.
Всякий раз, когда я думаю обо всех этих спорах вокруг этого «нет», разговоров, которые начались уже тридцать лет тому назад и не закончены и до сих пор, я вижу здесь страшную силу «привычки» и в то же время страшную силу того, что называется «абстрактной», или «нефигуративной», живописью, которую я предпочитаю называть «конкретной».
Этот вид искусства является «проблемой», которую слишком часто хотели «похоронить», хотели окончательно разрешить (в негативном смысле, конечно) и которая не может позволить себе быть похороненной.
Она слишком живая.
Ни проблема импрессионизма или экспрессионизма (фовизма!), ни кубизма не существуют больше. Все эти «измы» уже распределены по коробочкам в истории искусства. Коробочки эти пронумерованы и снабжены этикетками соответственно их содержанию. В этом смысле обсуждение их завершено.
Это прошлое.
Но никто до сих пор не может даже предчувствовать конца спора, касающегося «конкретного» искусства. Вот главное! «Конкретное» искусство в расцвете, особенно в свободных странах, и число юных художников, которые поддерживают это «движение», в этих странах возрастает.