Название Второй Последовательности мне также доводиться слышать впервые… Вот и ещё одна часть Пути Провидца открылась для меня… «Чудотворец» звучит весьма неплохо – достаточно объемно и не приземлённо, однако немного уступает Предсказателю…
Судьба – только часть Пути Провидца, а не его основа… Мне стоит помнить это… Надо поразмышлять об этом… Возможно, это полностью изменит мой «метод действия»… слова Заратула не кажутся противоречивыми… Хм… Если Путь Судьбы называется «Путь Монстра», значит Предсказатель, о котором я читал в документах Ночных Ястребов – не название Пути, а Последовательность… Так получается, я уже сталкивался с названием второй Последовательности ранее…
Клейн продолжал сидеть, уставившись в страницы дневника, отстранившись, однако, от его содержания и размышляя о своей Последовательности.
Благодаря своим двум усвоенным зельям «Провидца» и «Клоуна», Клейн мог «подглядывать» за судьбой и предсказывать развития события. Но вот управлять судьбой он не мог. Он ошибочно рассматривал свой Путь связанным с Судьбой, и, если бы не дневник Розеля, он бы так и остался далек от истинного понимания «Метода действия» своих последующих Последовательностей.
Теперь, когда ему стало известно о существовании Пути Судьбы, он понял, что ему стоит пересмотреть свой Путь «Провидца». Иначе это может привести к непредсказуемым последствиям.
«Эти две страницы обладают поистине бесценной для меня информацией… Алхимик и Знаток Тайн… Должно быть это высокие Последовательности пути Ученого. И так как по мнению Розеля, они уступали по силе Заратулу, это точно не первая и не вторая Последовательность… Скорее всего – четвертая и третья… А вот где из них какая, пока определить невозможно…» – Клейн собрался с мыслями, взял следующую страницу дневника и продолжил чтение.
Что же касается того, почему Школа Изучения Жизни поклонялось Луне, но не Богине Вечной Ночи, которая и была символом Алой Луны… Клейн не стал размышлять об этом из-за недостатка знаний и информации.
Третья страница была рассказом Розеля о том, как он «изобрел» паровой двигатель. Он описывал свой страх, что его попытки изменить мир не поймут и общество подвергнет его гонениям. А иногда, он боялся, что могущественные фигуры захватят его труды и используют в своих целях…
«Подумать только, даже император Розель, считавший себя главным героем целой эпохи, был подвержен страху и тревоге…» – уголки губ Клейна приподнялись, и он взял со стола четвертую страницу дневника.
«18 апреля. Матильда беременна.
Я ожидал чего-то подобного. В последний раз с ней в постели, я ощутил, как часть моих сил Потустороннего покинула меня. Теперь очевидно, что она таинственным образом перекинулась на моего будущего ребёнка.
За разъяснениями я обратился к Архиепископу Фон Эсти. Он сообщил, что передача Черт Потусторонних – обычное явление, протекающее по особым законам: Черты низкоуровневых Последовательностей, почти никогда не переходят потомству, Потусторонние пятой и шестой последовательности имеют шанс передать Черты своему дитя, и почти наверняка, ребенок родится уже девятой Последовательности. А вот что касается более высоких Последовательностей, там родитель имеет возможность контролировать объем передаваемых сил. Можно ограничить их лишь немного, наполовину или вовсе передать целиком.
Таким образом, дети, рожденные от Высокоуровневых Потусторонних, всегда сохраняют их черты, а номер Последовательности определяет один из родителей.
Интересно, насколько тогда сильны потомки Богов?..»
После прочтения четвертой страницы, Клейн сосредоточился на сопоставлении упомянутого ранее Закона Нерушимости Черт Потусторонних и нового закона их перехода.
Применимо ли это к Магическим существам? Это объяснило бы, почему некоторые из них стремятся оставить потомство только перед самой смертью, а после родов ведут себя кровожадно, убивая сородичей и, зачастую, собственных партнёров – возможно так они усиливают свое будущее потомство… Если Потусторонние способности наследуются, то, где они берут своё начало? Из пустоты? Или от Великого Творца?..
Поскольку Мисс Справедливость уже стала телепатом, Клейн подавил желание кивнуть и продолжил читать записи.
На пятой странице дневника содержалась критика людей, сравнивающих его музыку с неприятным шумом, популярность беллетристики у людей из обоих миров и упоминание расцвета издаваемой им газеты, после того, как он издал в ней «позаимствованный» у А. Дюмы роман «Графа Монте Кристо».