Закончив, они сделали перекличку и медленно прошли через другую дверь, навстречу очередной опасности.
В том зале находилось нечто, напоминавшее собой алтарь. Свет фонарей едва мог развеять сгущенную внутри тьму, словно та скрывала за собой что-то сакральное и никем неизведанное.
Над алтарем был воздвигнут черный крест, с которого свисал перевернутый вверх ногами Падший Творец.
Деррик, стоявший ближе всех к находке, вознес фонарь повыше и оглядел изваяние.
Увиденное поразило его до глубины души. Он заметил, что эта статуя отличалось от той, что была найдена в храме.
Глаза Падшего Творца были раскрыты!
Кроваво-красные зрачки в тех глазах были как живые и взирали на всякого, осмелившегося войти в тот зал.
Деррик услышал стук бьющихся друг об друга зубов.
Сначала он подумал, что кто-то из членов команды задрожал от страха, но вскоре он осознал, что дрожью сковало именно его тело!
Хоть Деррик и не совсем понимал, какие опасности таил в себе злой бог, ему все равно было невообразимо страшно.
Спустя мгновения дрожью зашлись и все остальные.
Охотник на демонов взмахнул рукой, осыпая пространство специальный порошком.
*Бах!*
Отзвук оглушающего хлопка вырвал из оцепенения команду разведчиков.
Их в очередной раз спас умудренный опытом и готовый ко всему, Глава Старейшин.
Недоумевающе оглядевшись, они услышали доносящийся из-под алтаря детский плач.
*Хнык-хнык-хнык!*
*Хнык-хнык-хнык!*
— Деррик, Джошуа, сходите посмотрите, что там! — вскрикнул Колиан.
По телу Деррика пробежал холодок. С фонарем в одной руке и Топором Бурь в другой, он, вместе с Джошуа, медленно зашел за алтарь.
Тьма постепенно рассеялась, откуда показался, примерно семи или восьми лет мальчик, свернувшийся клубком. У ребенка были светло-желтые волосы.
Мальчик, завидев приближающийся свет, прикрыл глаза и закричал:
— Спасите меня, спасите!
Деррик вдруг осознал, что именно его крики о помощи слышал, еще до того, как вошел в храм.
Он поднял свой топор, но его тут же осек Колиан Илиад, сразу же подоспевший на помощь к соратникам.
— Кто ты? — спросил Охотник на Демонов.
— Меня… Меня зовут Джек, — словно вспоминая, промолвил мальчик.
…
Поужинав, Клейн надел свое пальто, собравшись в путь.
Он хотел отыскать Шерон, чтобы с ней отправиться в подземелье под домом своего клиента. Безликий хотел закончить все свои дела, перед тем как отправить «Шерлока Мориарти» в заслуженный отпуск.
Глава 456. Игра в привидение
К бару «Храбрые Сердца» подъехала ничем непримечательная карета.
Внутри экипажа сидел Клейн, поглядывавший на чарующей красоты девушку в изысканном черном платье.
Он не знал, с какой стороны подступиться к своей бывшей телохранительнице, посему, поправив цилиндр и собравшись с силами, перешел прямо к делу:
— Я готов.
Клейн уже достиг шестой последовательности своего Пути и стал Безликим. Да, он не обрел сил, которые могли бы помочь ему в сражении со злым духом, таившимся в подземелье, которое они вдвоем собирались расхитить, но все прочие способности, в том числе и умения — заметно улучшились.
Однако, при определенных обстоятельствах силы Безликого были крайне мощны и полезны.
Например, когда за мной начнут охоту… — помыслил Клейн, отбросив прочь дурные мысли.
— Выступаем этой ночью? — Без затей спросила подельница.
— Если ты не против, то да, этой ночью, — ответил подельник, готовый к опасной авантюре.
— Хорошо, — кивнула леди-призрак.
Спустя нескольких секунд неловкого молчания, Клейн поерзал на месте и поинтересовался у Шерон:
— Ты знаешь, где именно я могу отыскать русалок?
Шерон уставилась на Клейна стеклянными, словно бутафорскими бусинками, глазами.
— Русалки не водятся там, куда могут добраться люди, — прозвучал бесстрастный ответ. — Рыбаки с острова Гаргас распускали россказни, что в разгар штормов слыхали русалочье пение. Не думаю, что слухи матерых китобоев стоит воспринимать всерьез.
Остров Гаргас, был уголком цивилизации в глубинах моря Сони. Тамошние обыватели промышляли китовым мясом и жиром.
Интересный слух… — задумчиво кивнул Клейн.
— Понятно.
…
Колокольный звон, разносившийся по ночным улочкам, казался далеким и нереальным.
Это была заброшенная часовня, стоявшая на Уильямс-Стрит. По ее стенам расползлись увядшие виноградные лозы, возвышавшиеся над серыми, лежащими всюду обломками.