Я увидел головы двух людей в оранжевой одежде, шедших ко мне сквозь кусты, над которыми возвышалось несколько цветущих яблонь. Улыбаясь, я повернулся к ним и помахал рукой. Они подошли, и я, указав им на бронзовый пьедестал, постарался объяснить, что хотел бы его открыть. Однако при первом же моем жесте они повели себя очень странно. Не знаю, смогу ли я объяснить вам, какое выражение появилось на их лицах. Представьте себе, что вы сделали крайне неприличный жест перед благовоспитанной дамой — и вот таким был бы ее ответный взгляд. Они ушли, как будто я их чрезвычайно грубо оскорбил. Я попытался подозвать к себе миловидное существо в белой одежде, но с тем же результатом.
Поведение этих людей привело к тому, что мне стало стыдно. Но, как вы понимаете, мне нужна была Машина Времени, и я сделал еще одну попытку обратиться к человеку в белом. Малыш с отвращением отвернулся от меня, как и все остальные, и я окончательно потерял терпение. В три прыжка я очутился около него и, захлестнув его шею полой его же одежды, потащил к сфинксу. Но тут на его лице я увидел такой ужас и отвращение, что мне ничего не оставалось, как отпустить его.
Но я еще не считал положение безвыходным, поэтому стал бить кулаками по бронзовым панелям. Мне показалось, что внутри что-то зашевелилось — послышался звук, похожий на хихиканье, — но я решил, что это мне лишь почудилось. Тогда я подобрал у реки большой камень, вернулся назад и принялся колотить им, пока не расплющил одно из украшений, а зеленая короста не стала осыпаться на землю. Маленькие существа, должно быть, слышали грохот на расстоянии мили вокруг, но у меня ничего не вышло. Я видел целую толпу их на склоне холма, они украдкой смотрели на меня. Злой и усталый, я присел на землю и осмотрелся. Но я не мог долго сидеть на месте без дела, для этого я был слишком европейцем по натуре. Я мог годами трудиться над разрешением какой-нибудь проблемы, но сидеть двадцать четыре часа в полном бездействии — это было совсем не то, к этому я не привык.
Довольно скоро я встал и начал бесцельно бродить среди кустарников, а потом направился к холму. «Терпение, — сказал я себе. — Если хочешь вернуть свою Машину, оставь сфинкса в покое. Если ты думаешь, что они не хотят отдать тебе ее, вовсе не обязательно портить их бронзовые панели; если же все не так плохо, ты получишь ее, как только найдешь способ попросить об этом. Нет никакого смысла, находясь здесь, в незнакомом мире, в одиночку пытаться решить эту загадку. Так можно и с ума сойти. Изучи этот мир. Познай их нравы, наблюдай за ними, не спеши с выводами! В конце концов ты во всем разберешься!» Мне ясно представилась вся потрясающая ирония ситуации, в которую я попал: я подумал, что потратил годы напряженной учебы и труда, чтобы попасть в будущее, а сейчас единственное, чего мне хочется, — как можно быстрее выбраться отсюда. Я своими руками загнал себя в самую сложную и безвыходную ловушку, какая когда-либо была создана человеком. Я сам был во всем виноват и не мог помочь себе ни в чем. Я громко расхохотался.
Войдя в зал огромного дворца, я заметил, что маленькие люди избегают меня. Может быть, мне это только казалось, но я решил, что их отчуждение могло быть связано с моей попыткой открыть бронзовые двери. Я ясно чувствовал, что они избегали меня. Но постарался не придавать этому значения, не пытался более заговаривать с ними, и через день-другой все пошло своим чередом. Насколько было возможно, я продолжал изучать их язык, а время от времени, когда удавалось, производил исследования. Может быть, их язык был слишком прост или я что-то упускал в нем, но, по-моему, он почти исключительно состоял из существительных и глаголов. Отвлеченных понятий было мало или, скорее, совсем не было, а слова, имеющие переносный смысл, почти не употреблялись. Фразы обыкновенно были весьма просты и состояли всего из двух слов, и мне не удавалось ни высказать, ни уловить ничего, кроме простейших предложений. Мысли о моей Машине Времени и о тайне бронзовых дверей под сфинксом я запрятал в самый дальний уголок памяти — до тех пор, пока накопившиеся знания не приведут меня к разгадке естественным путем. Однако некое чувство, которое каждому из вас будет понятно, все время удерживало меня поблизости от места моего прибытия.