— Но это же не Маяковский! — засмеялась Полина.
— Сама знаю. Но как здорово!
— А меня больше всего интересует Станислав Лем, — сказала девушка по имени Асса.
— Кажется, я где-то слышал это имя.
— Всего лишь слышали? То, что вы говорите, ужасно. — И она ушла.
— Ну вот, навалились на бедного путешественника, — сказал Гектор. — А он еще не пришел в себя после темницы нашего славного барона.
— Темницы? — удивилась курносая.
— Какая темница? — подхватил хор.
— Пьер вынырнул из времени совершенно неожиданно. И знаете, в какое поле угодил? «Славное игрище в Лонгибуре». Там его приняли за лазутчика, введенного Куксом для оживления игры. И с радостным усердием водворили в подземелье.
— Какой ужас! — прошептали девушки.
Пьеру, впрочем, показалось, что их шепот-возглас был слишком мелодичным, чтобы выражать искреннее беспокойство.
— Бедняжка, — сказала Ина. — Вы, должно быть, очень перенервничали.
— Ничего страшного, — бодрился Пьер. — Все было очень интересно. Пока меня не потащили на костер…
— Ах, костер! Ай, ай! — Лица девушек выражали совершенное сочувствие.
— Ина, — сказал Гектор, — мы идем к Харилаю. Не знаешь, где он?
— У него роль механика в «Среде». Фу, там дышать нечем. Надеюсь, вы туда ненадолго. Возвращайтесь потом к нам! Ну пожалуйста!
Девушки, кланяясь и приседая одна за другой, побежали вверх по косогору. И только смуглянка в тунике смотрела вслед Гектору и Пьеру.
— Они тоже во что-нибудь играют? — спросил Пьер.
— Разумеется. Игра называется «Матушка филология».
— Странное название. Что же они делают?
— Пишут. Литературные манифесты, критические статьи. Придумывают школы, течения. Дают им имена. Назовут, скажем, одних романтиками, а других — утилитаристами. А потом бьют романтиков за безответственное стремление к безграничной свободе и неуемную жажду обновления, а утилитаристов — за близорукое пренебрежение высокими страстями и легкомысленное неприятие мировой скорби.
— И этим занимаются такие славные девушки?
— Да, они зубастые. Играют весело, от души.
Они вернулись к дверце, которая с этой стороны оказалась похожей на легкую садовую калитку. Пьер доверчиво шагнул в темноту, ожидая увидеть уже знакомую каменную галерею и глухие заросли. Но вместо этого он очутился на сером асфальте у гранитного парапета, за которым свинцово лоснилась вода, играя чешуей нефтяных пятен.
— Не удивляйтесь, дружище. У нас особые двери. Они свертывают пространство, сразу соединяя нужные точки. Сейчас мы в поле игры под названием «Кризис окружающей среды».
На другой стороне реки за таким же парапетом из ноздреватого гранита громоздились серые, черные и грязно-желтые здания. Частокол труб, напоминающий гигантский крейсер, закрывал горизонт. Рыже-белые столбы дыма густо вспучивались под низким облачным небом.
— Здесь играют в отсталую индустрию, — говорил Гектор. — Наиболее увлекательные пассажи — отравленные реки, порубленные леса, изведенное зверье. Красные книги, штрафы, дебаты о безотходной технологии, проповеди об озоне, под шум которых живая природа потихоньку уступает место окружающей среде.
Навстречу им по чугунному мосту шел человек в видавшей виды спецовке. Пьер и Гектор столкнулись с ним на самой горбине.
— Здравствуй, Харилай, — сказал Гектор. — Это Пьер из двадцатого века.
— О, — сказал человек в спецовке, — тогда вам это, — он широко повел рукой, — должно быть хорошо знакомо.
— Фабричные дымы? Пожалуй, да, — ответил Пьер.
Харилай протянул тяжелую руку. Пожимая ее, Пьер заметил большой гаечный ключ, торчащий из кармана потертого комбинезона. Механик улыбался озабоченно и вопросительно.
— Да, он прилетел, — сказал Гектор, — и мы сами не знаем как.
От Харилая исходила какая-то основательность. Пьер вдруг подумал, что этот человек поможет ему. И пока Гектор излагал существо просьбы Пьера, тот впился глазами в лицо мастера в спецовке, стараясь прочесть его решение и в то же время внушить ему ответ.
— Дело серьезное, — веско сказал механик. — Остаться равнодушными мы не можем. Вместе с тем не можем позволить себе опрометчивых решений. По всей видимости, придется…
Пьер почувствовал, что задыхается.
— …придется безотлагательно сыграть во Всемирный Совет. — Механик извлек гаечный ключ и начал задумчиво крутить его.
«Сумасшедший!» — испуганно подумал Пьер.