В ужасе глядя на это подползающее чудище, я вдруг почувствовал легкое прикосновение к щеке. Казалось, будто на нее села муха. Я попробовал отогнать ее взмахом руки, но ощущение сразу же возобновилось. Почти одновременно я почувствовал такое же прикосновение возле уха. Дрожа от страха, я обернулся и увидел, что это было щупальце другого чудовищного краба, очутившегося у меня за спиной. Его свирепые глаза вращались, рот был раскрыт в предвкушении добычи, огромные, неуклюжие клешни, покрытые слизью водорослей, нацелились прямо на меня! В одно мгновение я схватился за рычаг, и чудовищ отделил от меня целый месяц. Но я все еще находился на том же берегу и, как только остановился, снова увидел тех же самых чудовищ. Они ползали взад и вперед под мрачным небом, среди скользкой зелени мхов и лишайников.
Не могу передать вам, какое страшное запустение царило в мире. На востоке — багровое небо, на севере — темнота, мертвое соленое море и каменистый берег, по которому медленно ползали мерзкие чудовища. Ядовито-зеленые лишайники, разреженный воздух, вызывающий боль в легких, — все это производило ужасное впечатление! Я перенесся на столетие вперед и увидел все то же багровое солнце — только немного больше и тусклее, — тот же умирающий океан, тот же серый холодный воздух и тех же ракообразных, ползающих среди красных скал и зеленых лишайников. А на западе, над самым горизонтом, я увидел бледный серп, напоминавший огромную нарождающуюся луну.
Так я продолжал передвигаться по времени огромными прыжками, каждый в тысячу лет и больше, увлеченный судьбой Земли, и в почти гипнотическом состоянии наблюдая, как Солнце на западе становится все более огромным и тусклым. Наконец, примерно через тридцать миллионов лет огромный красный купол Солнца заслонил собой десятую часть потемневшего неба. Я остановился, так как многочисленные крабы уже исчезли. Красноватый же берег казался безжизненным и был покрыт лишь бледными мхами и лишайниками. Местами виднелись пятна снега. Я ощущал ужасный холод. Редкие белые хлопья медленно падали на землю. На северо-востоке, под звездами, усеявшими траурное небо, блестел снег и высились иззубренные вершины красновато-белых гор. Прибрежную полосу моря сковал лед, и на воде были видны огромные ледяные глыбы; однако большая часть соленого океана, кровавого от лучей негаснущего заката, еще не замерзла.
Я огляделся в поисках каких-нибудь животных. Смутное опасение все еще удерживало меня в седле Машины. Однако ни в небе, ни на море, ни на земле не было признаков жизни. Лишь зеленые водоросли на скалах показывали, что жизнь еще не совсем угасла. Море отступило от прежних берегов, обнажив песчаное дно. Мне показалось, что на отмели что-то движется, но когда я вгляделся пристальнее, то ничего не заметил; я решил, что зрение подвело меня и это был просто черный камень. На небе горели яркие звезды, и мне показалось, что они почти перестали мерцать. Вдруг я увидел, что диск Солнца на западе стал менять свои очертания. На его краю показалась какая-то трещина или впадина, которая все более увеличивалась. С минуту я в ужасе смотрел, как на Солнце наползала темнота, а потом понял, что начинается затмение. Наверное, Луна или Меркурий проходили перед солнечным диском. Разумеется, прежде всего я подумал о Луне, но позже решил, что в действительности очень близко к Земле перед Солнцем прошла одна из крупных планет нашей системы.
Тьма надвигалась быстро. Восточный ветер налетал холодными порывами, и в воздухе еще гуще закружились снежные хлопья. С моря до меня донеслись всплески волн. Но кроме этих мертвенных звуков, ничего не было — в мире царила тишина. Невозможно описать это жуткое безмолвие. Все звуки жизни: блеяние овец, пение птиц, жужжание насекомых, движение и суета, которые нас окружают, — все отошло в прошлое. Мрак сгущался, снег падал гуще, белые хлопья плясали у меня перед глазами, мороз усиливался. Белые вершины далеких гор одна за другой погружались в темноту. Ветер перешел в настоящий ураган. Черная тень приблизилась ко мне. Через мгновение на небе остались только бледные звезды, а вокруг была непроглядная тьма. Небо стало совершенно черным.