— Женой? — повторил он. — Но с какой целью?
— Боже мой! — Тавия набралась терпения и все-таки принялась объяснять: — Я его люблю, он любит меня. Вот мы и поженились. Тут поступают именно так.
— Э? Э? Да… — Доктор Гоби потряс головой, будто отгонял дурной сон или нечистую силу. — Я, разумеется, знаю, до какой степени сентиментальными люди были в двадцатом веке. Но ты-то зачем… э-э… обаборигенилась? То есть отувременилась.
— А мне нравится, — отвечает моя Тавия.
— Девицы и должны быть романтичными. Но подумала ли ты о затруднениях, которые одно твое присутствие может причинить сэру Дже… э-э… мистеру Лэттери?
— От неприятностей я его начисто избавила, дядя. На неженатых тут фыркают. Мы поженились, и все фырканье сошло на нет.
— Имеется в виду не то время, пока ты здесь, а то, когда тебя здесь уже не будет. У них множество правил по поводу констатации смерти или исчезновения и тому подобное… Одним словом, бесконечные сложности. Ему просто не дадут жениться ни на ком другом.
— Я уверена, что ему и не захочется. Дорогой, разве не так?
— Конечно, не захочется, — запротестовал я.
— Уверен?
— Киска, — я говорю, а сам уже ухватил ее за руку, — да хоть бы все женщины этой паршивой планетки…
…Чуть погодя доктор Гоби начал кашлять исключительно громко. Напоминает, старый хрыч, о своем присутствии.
— Истинная цель моего визита — убедить мою племянницу вернуться. Сейчас же! Факультет в величайшей тревоге, лично я попал под удар. Руководство считает необходимым вернуть ее немедленно, пока мы не нанесли какого-нибудь серьезного ущерба… Любой хроноклазм отзывается в веках чудовищным эхом. Каждую секунду эта эскапада Тавии может обернуться настоящей катастрофой. Мы все буквально дрожим от страха.
— Жаль, что ты попал под удар, дядя, но я не вернусь. Тут я по-настоящему счастлива.
— Но, душа моя, подумай о хроноклазмах! Я вскакиваю по ночам от одной мысли…
— Милый дядя, да это ерунда по сравнению с теми хроноклазмами, которые обрушатся на всех, если я сейчас вернусь. Ты должен понять, что мне никак нельзя возвращаться. Понять и объяснить это другим.
— Никак нельзя? — одеревенело переспросил доктор Гоби.
— Никак! Загляните же вы наконец в источники! Вот только заглянете и увидите, что мой супруг… слово-то до чего забавное, неуклюжее и старомодное… А мне от него так приятно! У этого слова весьма древние лингвистические истоки…
— Мне кажется, ты хотела рассказать, почему тебе нельзя возвращаться, — влез доктор Гоби.
— Ой, да. Ну, вы увидите в источниках, что он для начала разработал связь для подводников, а потом изобрел криволинейную передачу. За это его и возвели в рыцарское звание.
— Все это мне отлично известно, Тавия. Я пока не понимаю только…
— Думаю, ты должен понять, дядя. Как, черт побери, он все это наизобретает, если я ему не расскажу и не покажу, что к чему? Вот заберешь ты меня отсюда, и тогда никто всего этого не изобретет. Представь себе последствия!
На доктора Гоби напал столбняк.
— Да… — говорит. — Да-да… Отчего же я сам не додумался?
— Кроме того, — добила его моя Тавия, — Джералду ненавистна сама мысль, что я пропаду. Разве не так, дорогой!
— Понятно, я… — Но этот самый доктор Гоби встал, и я тут же заткнулся.
— М-да, — говорит. — Кажется, отсрочка действительно необходима. Я сообщу им это. Но это всего-навсего отсрочка.
Вроде уходит старый хрыч. К двери пошел. Нет, еще что-то ему понадобилось, развстался в дверях.
— И все-таки, душа моя, пока ты тут, сохраняй величайшую осторожность. Тебе придется столкнуться со сложными и деликатными проблемами. Страшно подумать, какая неразбериха может выйти из твоего легкомыслия. Допустим, ты станешь собственной прародительницей…
— Не работает, дядюшка. Я ведь из боковой линии. Припоминаешь?
— Действительно. Какая удача! Итак, я говорю до свидания — тебе и сэру… э-э… мистеру Лэттери. — Голосом, мерзавец, нажал на слово «свидания». — Я верю, что мы еще встретимся — в конце концов, приятно побывать здесь не только в амплуа наблюдателя.
— Вот я и говорю. Обалдеть можно! — согласилась моя Тавия.
Он только головой покачал — сама общественная нравственность.
— Боюсь, душа моя, ты не слишком глубоко изучила эпоху. Использованное тобой выражение принадлежит более позднему периоду, да и тогда его чуждались воспитанные люди.
Пальбой мы позабавились неделю спустя. Трое придурков прикинулись простыми работягами и уже хотели было к нам ломануться. Но Тавия одного узнала в бинокль. Я выскочил с ружьем, и они порскнули от меня в кусты, как зайцы. Но один поймал-таки задницей хорошую порцию дроби. Пришлось ему скакать на одной ножке.