Купер нерешительно улыбнулся. Он провел мизинцем по верхней губе, и Харлен впервые заметил на ней темную полоску, словно Ученик отращивал усы.
— Я никак не могу… привыкнуть к этому, сколько бы ни находился здесь.
— К чему именно?
— К тому, что меня отделяют от дома пятьсот веков.
— Почти столько же, сколько и меня. Я из 95-го.
— Вот и это тоже. Вы старше меня, но в другом смысле я старше вас на семнадцать веков. Я вполне могу оказаться вашим пра-пра-пра и так далее дедушкой.
— Какое это имеет значение? Пусть даже и так.
— Ну, к этому еще надо привыкнуть. — В голосе Купера зазвучали мятежные нотки.
— Нам всем приходится это делать, — сухо заметил Харлен и приступил к уроку. Прошло три часа, а он все еще втолковывал Куперу, как до 1-го Столетия могли существовать еще и другие.
(«Но разве 1-е Столетие не было первым?» — жалобно спрашивал Купер.)
На прощание Харлен вручил Ученику книгу, не самую лучшую, но вполне пригодную для первого знакомства с темой.
— Позже подберу тебе что-нибудь посерьезнее, — пообещал он.
К концу недели темная полоска на губе Купера превратилась в маленькие, хорошо заметные усики, которые старили его лет на десять и подчеркивали узость подбородка. Харлену казалось, что эти усики совсем не красят его Ученика.
— Я прочел вашу книгу, — сказал Купер.
— И что ты об этом думаешь?
— Как вам сказать… — Последовала долгая пауза, после чего Купер начал снова: — Последние Первобытные Столетия немного похожи на 78-е. Это вызвало у меня мысли о доме. Дважды я видел во сне свою жену…
— Жену?! — взорвался Харлен.
— Я был женат до того, как попал сюда.
— Всемогущее Время! Неужели твою жену тоже взяли сюда?
Купер отрицательно покачал головой.
— Я даже не знаю, не затронуло ли ее прошлогоднее Изменение. Если так, то, возможно, она мне уже не жена.
Харлен кое-как опомнился. Конечно, если Ученика берут в Вечность в возрасте двадцати трех лет, то вполне может оказаться, что он женат. Один невиданный факт влечет за собой другой.
Что делается? Стоит чуть-чуть изменить правила, и уже недалеко до точки, за которой все погружается в хаос. Вечность слишком хорошо устроена, чтобы подвергаться каким-либо изменениям.
— Надеюсь, ты не собираешься съездить в 78-е, чтобы проведать ее? — Харлен не хотел быть грубым, но его беспокойство за судьбу Вечности было слишком велико.
Ученик поднял голову; глаза его были холодны и спокойны.
— Нет.
Харлен смущенно поерзал на стуле.
— Хорошо. У тебя больше нет семьи. Никого нет. Ты Вечный и не должен думать ни о ком из тех, кого ты знал во Времени.
Купер поджал губы и быстро проговорил с заметным акцентом:
— Вы говорите как Техник.
Харлен сжал обеими руками крышку стола. Его голос был хриплым:
— На что ты намекаешь? На то, что я Техник и провожу Изменения? Поэтому я защищаю их и требую, чтобы ты их принимал? Послушай, мальчик, ты еще года здесь не провел, даже не можешь говорить на Межвременном. Ты еще полон Временем и Реальностью, но уже вообразил, что знаешь о Техниках все и можешь бить их по зубам!
— Простите, — быстро проговорил Купер, — я не хотел вас обидеть.
— Что ты, кто же может обидеть Техника? Просто ты наслушался чьих-нибудь разговоров. Говорят же «холодный, как сердце Техника» или «Техник зевнул — миллион людей переменилось». И еще много разного. Так в чем же дело, Ученик Купер? Решил присоединиться к общему хору? Захотелось стать большим? Большим колесиком Вечности?
— Я же сказал — простите.
— Ладно. Хочу только сообщить, что я стал Техником месяц назад и не совершил еще ни одного Изменения Реальности. А теперь вернемся к нашему делу.
На другой день Старший Вычислитель Твиссел вызвал Эндрю Харлена в свой кабинет.
— Послушай, мой мальчик, как ты посмотришь на то, чтобы прогуляться во Время и произвести МНВ? — спросил он.
Предложение оказалось весьма кстати. Все утро Харлен ругал себя за трусливую попытку отмежеваться от ответственности за работу Техника, за ребячий крик- «Не вините меня, я еще не сделал ничего плохого».
Этот крик был равносилен признанию, что в работе Техника и в самом деле есть что-то преступное, а он, Харлен, еще новичок, который просто не успел стать преступником.
Он радовался шансу покончить с этими колебаниями. Это будет почти наказание. Теперь он сможет сказать Куперу: да, я сделал нечто такое, из-за чего миллионы людей стали новыми личностями, но это было необходимо, и я горжусь своим поступком.