«Рабочие», — говорит врач, осматривавший рекрутов, — «малы ростом, худы и очень слабосильны; у многих кроме того наблюдается искривление грудной клетки или позвоночника».
По свидетельству унтер-офицера, проводившего набор рекрутов, мужчины в Бирмингеме меньше ростом, чем где бы то ни было: они большей частью имеют не более 5 футов 4–5 дюймов роста, и из 613 навербованных рекрутов только 238 оказались годными. Что касается просвещения, то я отсылаю читателя к приведённым выше (стр. 345) отдельным высказываниям и примерам из жизни металлообрабатывающих округов; впрочем в Бирмингеме, как это видно из «Отчёта комиссии по обследованию детского труда», более половины детей от 5 до 15 лет вообще не посещает школы; состав детей, посещающих школу, постоянно меняется, так что более или менее основательное обучение их невозможно, и все дети очень рано покидают школу и поступают на работу. Из того же отчёта видно, какого рода учителя там преподают. Одна учительница на вопрос, преподаёт ли она и мораль, ответила: «Нет, за три пенса в неделю этого нельзя требовать». Некоторые учительницы даже не поняли вопроса, а иные полагали, что моральное воспитание детей вовсе не входит в их обязанности. Одна учительница ответила, что морали она не преподаёт, но старается внушить детям хорошие принципы, и при этом употребила совершенно неправильный оборот речи. В самих школах, по словам члена комиссии, постоянный шум и беспорядок. Вследствие всего этого нравственный уровень самих детей весьма неудовлетворительный; половина всех преступников моложе 15 лет; в течение одного только года осуждено 90 десятилетних преступников, из коих 44 за уголовные преступления. Беспорядочные половые сношения, по-видимому, составляют, по мнению членов комиссии, почти общее явление, и притом уже в очень раннем возрасте. — (Грейнджер. «Отчёт» и документы.)
В железоделательном округе Стаффордшира положение ещё хуже. Изготовляются здесь простые железные изделия, и в этой отрасли производства невозможны ни особенно большое разделение труда (за некоторыми исключениями), ни применение силы пара и машин. Поэтому здесь — в Вулвергемптоне, Уилленхолле, Билстоне, Седжли, Уэнсфилде, Дарластоне, Дадли, Уолсолле, Уэнсбери и других — фабрик не много, но очень много небольших кузниц, в которых работает мелкий мастер с одним или несколькими учениками, обязанными прослужить у него до возраста в 21 год. Положение мелких мастеров приблизительно то же, что и в Бирмингеме, но ученикам живётся большей частью гораздо хуже. Кормят их почти исключительно мясом больных, павших животных или тухлым мясом, тухлой рыбой, мясом мертворождённых телят или задохшихся в железнодорожных вагонах свиней. И так делают не только мелкие мастера, но и более крупные фабриканты, у которых работают по 30, 40 учеников. В Вулвергемптоне это составляет, по-видимому, общее явление. Естественным следствием такого питания являются частые желудочные и другие заболевания. К тому же дети редко наедаются досыта, редко имеют какую-нибудь одежду кроме рабочей, так что уж по одной этой причине они не могут посещать воскресную школу. Жилища часто до такой степени плохие и грязные, что становятся очагами болезней, поэтому, несмотря на то, что труд сам по себе по большей части не вреден для здоровья, дети малы ростом, плохо сложены, слабы и во многих случаях страшно изуродованы работой. В городе Уилленхолле, например, в результате постоянной работы у станка для нарезки винтов у многих появляется горб и искривление одной ноги в колене — так называемая «вывернутая нога», hind-leg, — при котором ноги принимают форму буквы К; кроме того здесь по меньшей мере треть рабочих страдает грыжей. Как и в Вулвергемптоне, здесь очень часты случаи запоздания половой зрелости и у девушек, — ибо девушки также работают в кузницах! — и у юношей, иногда до 19-летнего возраста. — В городе Седжли и его окрестностях, где изготовляются почти исключительно гвозди, люди живут и работают в жалких хижинах, похожих на хлевы и грязных до невероятности. Девочки и мальчики берутся за молот с десяти-двенадцатилетнего возраста и только тогда считаются настоящими рабочими, когда научатся изготовлять по 1 тыс. гвоздей в день. За 1 200 гвоздей они получают 5
3/4 пенса, или неполных 5 зильбергрошей. Каждый гвоздь требует 12 ударов молота, а так как молот весит 11/4 фунта, то рабочему, чтобы заработать эту жалкую плату, приходится поднять 18 тыс. фунтов. При таком тяжёлом труде и недостаточном питании дети не могут не быть малорослыми и слабыми, что и подтверждается данными комиссии. О состоянии просвещения в этом округе мы уже дали некоторые сведения выше. Оно здесь действительно находится на невероятно низком уровне: половина всех детей не посещает даже воскресных школ, остальные посещают их крайне неаккуратно; сравнительно с другими округами очень мало детей умеет читать, а с письмом дело обстоит ещё хуже. И в этом нет ничего удивительного: между седьмым и десятым годом, т. е. как paз в ту пору, когда дети могли бы с пользой посещать школу, их уже определяют на работу, а учителя воскресных школ — из кузнецов или рудокопов — часто сами едва умеют читать и не могут даже подписать свою фамилию. Нравственный уровень вполне соответствует этим воспитательным средствам. В городе Уилленхолле, — утверждает член комиссии Хорн, приводя в подтверждение множество примеров, — рабочие совершенно лишены чувства нравственности. Вообще Хорн обнаружил, что дети не сознавали своих обязанностей по отношению к родителям и совершенно не испытывали к ним привязанности. Они были так мало способны продумать свои ответы, так забиты и безнадёжно ограниченны, что нередко утверждали, будто обращение с ними хорошее и живётся им превосходно, в то время как они работали по 12–14 часов в сутки, ходили в лохмотьях, не наедались досыта и получали побои, последствия которых бывали ощутимы ещё через несколько дней. Они не знали другого образа жизни, кроме работы с утра до самого вечера, до сигнала об окончании работы; им был непонятен вопрос: не устали ли они? — их никогда об этом никто не спрашивал (Хорн, «Отчёт» и документы).