Мартынов вспоминал вчерашний разговор с секретарем обкома — не очень приятный разговор, с оттенком выговора ему.
Еще в декабре Крылов, побывав в Троицке, поездив с Мартыновым по району, посоветовал ему ввести в колхозах с нового года ежемесячное денежное авансирование колхозников. Мартынов согласился, что дело это хорошее, пообещал секретарю обкома обсудить его предложение с председателями колхозов, но сам как-то не очень загорелся, и кончилось тем, что авансирование ввели только в трех колхозах. Мартынову даже подумалось тогда, что секретарь обкома забегает вперед, увлекается нереальными на сегодня вещами. Ежемесячное авансирование, полагал Мартынов, можно вводить лишь в самых богатых колхозах, с устойчивыми доходами, без риска, что окажешься в конце года вралем перед колхозниками и не покроешь всем годовым фондом распределения выданных месячных авансов.
Крылов после пленума зазвал Мартынова к себе в кабинет и сердито отчитал за потерю времени.
— Три месяца прошло после нашего разговора, и ты, по существу, ничего не сделал! Я пощадил тебя и не распушил на пленуме только потому, что ежемесячное авансирование еще никем не декретировано. Это наше местное начинание, нельзя ругать человека за невыполнение того, чего по закону с нас еще не требуют. Эх! Понадеялся на тебя, как на руководителя, не лишенного чувства нового. Подвел, подвел, товарищ Мартынов! Ведь дал слово, что сделаешь. Я бы с другими секретарями райкомов договорился.
Мартынов, оправдываясь, стал высказывать свои опасения, что в колхозах с неустойчивым доходом рановато еще вводить такой порядок оплаты трудодней. Секретарь обкома перебил его:
— Если бы авансирование касалось только самых богатых колхозов, это было бы не так важно для нас. Я вижу здесь именно один из рычагов, который поможет нам поднять отстающие колхозы!
Только теперь, при вторичном разговоре с Крыловым, после довольно резкого упрека в консерватизме, Мартынов понял до конца мысли секретаря обкома, «диалектику» его предложений.
— В отстающих колхозах упала материальная заинтересованность колхозников в общественном труде, — вот тут-то и надо применить авансирование! — говорил Крылов. — Именно там, где есть опасение, что годовой доход будет низок, надо пойти на «риск», чтобы поднять трудовую активность. И председателей колхозов мы заставим этим ежемесячным авансированием в двенадцать раз лучше работать!
— Почему в двенадцать раз? — спросил Мартынов.
— По количеству месяцев в году.
«Да, — думал теперь Мартынов, сожалея, что сразу «не дошло» до него, — это, конечно, намного повысит ответственность каждого председателя. Грубо-арифметически — в двенадцать раз. То он один раз, после первого января, с бухгалтером костяшки подбивал, а то каждый месяц будет следить за движением хозяйства. Раз в году распределить доход — это очень уж спокойная жизнь, фаталистом можно стать. Что уродит, мол, то и пожнем. Легче всего свалить на бога неудачи. А уж если пообещал людям по три рубля на трудодень за такой-то месяц, тут само дело заставит председателя вертеться вьюном!.. Поеду в один колхоз, засядем вместе с правлением и с карандашом в руках подсчитаем все возможности. Все до копейки, что можно выкроить в хозяйстве для авансирования. Составим месячные приходо-расходные сметы. Молока за месяц каждая доярка должна надоить столько-то, а все вместе столько-то. Свиней на ферме должно быть откормлено столько-то, да такого-то веса. Пилорама стоит, не работает, а стройтрест в городе нуждается в досках — взять подряд на распиловку. Старики слоняются по селу без дела, а все мастера — кто корзины плести, кто веники вязать, — засадить всех за работу. Лишнее тягло, что простаивает и зимой и летом, пустить на извоз, на лесозаготовки. Да мало ли откуда можно выбить живую копейку! И уж если колхозники твердо усвоят, что для получения такого-то аванса за такой-то месяц нужно обязательно выполнить приходную смету, тут все станут контролерами да ревизорами. Доярка Марья не надоила за месяц положенного количества молока — к ответу Марью перед народом, на собрание! «Срываешь нам план, отщипываешь от нашей мартовской трешки гривенники!» Не только ревизионная комиссия, весь народ будет контролировать! И на работе это так скажется, что в конце года потом к той трешке еще, может, столько же добавят… Да, неладно получилось. Консерватором обозвали, и поделом! Не текучка ли стала заедать тебя, Петр Илларионыч? Теряешь вкус к таким новшествам!..»