Эванс и майор действовали молча и в полном согласии. Когда один из них делал краткое замечание, оно соответственно оценивалось и понималось другим.
– Неприятное это дело, но надо, – сказал майор Барнэби.
Эванс, складывая в аккуратные кипы носки и пересчитывая пижамы, ответил:
– Вероятно, это даже и противоестественно, но, как вы говорите, необходимо.
Эванс был ловок и расторопен. Вскоре все было рассортировано, уложено стопками, переписано. В час дня они отправились в «Три короны» перекусить. Когда вернулись в дом и Эванс закрыл за собой дверь, майор вдруг схватил его за руку.
– Тихо! – сказал он. – Слышите шаги наверху? Это в спальне Джо.
– Боже мой! Так и есть, сэр.
Суеверный ужас на минуту охватил обоих. Потом, преодолев его, сердито расправив плечи, майор подошел к лестнице и громоподобным голосом крикнул:
– Эй, кто там?
К его сильному удивлению, досаде, признаемся, и к некоторому облегчению, наверху появился Ронни Гарфилд. Выглядел он смущенно и глуповато.
– Привет, – сказал он. – Я ищу вас.
– Что вы хотите мне сообщить?
– Что не приду в половине пятого. Мне надо ехать в Эксетер, так что не ждите.
– Как вы попали в дом?
– Дверь была открыта, – воскликнул Ронни, – ну я и подумал, что вы здесь!
Майор резко повернулся к Эвансу:
– Вы что, не закрывали дверь, когда мы уходили?
– Нет, сэр. У меня нет ключа.
– Вот глупость, – пробормотал майор.
– Ну и что такого? – заговорил Ронни. – Я не нашел никого внизу и поднялся наверх.
– Да, ерунда! – огрызнулся майор. – Вы просто меня здорово удивили, вот и все.
– Ладно, – беззаботно сказал Ронни. – Мне надо двигать. Пока.
Майор что-то проворчал. Ронни спустился по лестнице.
– Послушайте, а вы не скажете, где это произошло? – по-мальчишески спросил он.
Майор ткнул пальцем в направлении гостиной.
– Можно заглянуть туда?
– Если вам охота! – прорычал майор.
Ронни открыл дверь гостиной. Несколько минут он пробыл там, потом повернулся.
Майор поднялся по лестнице наверх, а Эванс остался в прихожей. Всей своей статью он походил на сторожевого пса, его маленькие, глубоко сидящие глаза следили за Ронни с какой-то злобой.
– Послушайте, – сказал Ронни. – Я думал, пятна крови никогда не выведешь. Думал, сколько ни отмывай их, они все равно остаются. Ах да, ведь его стукнули этой штукой? – Он схватил длинный валик, прислоненный к одной из дверей, задумчиво взвесил его на руке, покачал. – Ничего игрушечка, а? – И несколько раз махнул им по воздуху.
Эванс молчал.
– Ладно, – сказал Ронни, понимая, что молчание не было признаком одобрения. – Лучше я пойду. Боюсь, я был несколько нетактичен, э? – Он кивнул в направлении верхнего этажа. – Да я и забыл, что они были такие приятели. Неразлучные друзья, ведь верно? Ну теперь я уж точно пошел. Простите, если что не так сказал.
Он прошел через прихожую и вышел. Эванс продолжал неподвижно стоять, пока не услышал, как щелкнула задвижка калитки за Гарфилдом. Тогда он поднялся по лестнице и присоединился к Барнэби. Молча пройдя через комнату, он опустился на колени перед ящиком для обуви и продолжил начатое дело.
В половине четвертого они закончили. Один сундук с бельем и одеждой был предназначен для Эванса, другой был перевязан и подготовлен к отправке в приют для сирот моряков. Бумаги и счета были уложены в портфель. Эвансу было отдано распоряжение узнать в местной фирме по перевозке мебели о возможности сдать на хранение спортивный инвентарь и охотничьи трофеи, так как в коттедже майора места для них не было. Поскольку «Орешники» сдавались только с мебелью, других проблем не возникло.
Когда все таким образом было улажено, Эванс кашлянул раз, другой, потом сказал:
– Прошу прощения, сэр, но мне понадобится работа – ухаживать за джентльменом. Такая же, как я выполнял у кэптена.
– Да, да. Вы можете всякому сказать, что я готов дать рекомендацию. Это вполне удобно.
– Прошу прощения, сэр, это не совсем то, что мне нужно. Ребекка и я, сэр, – мы говорили с ней об этом, – мы хотели бы знать, не возьмете ли вы нас на испытательный срок?..
– Ах вот что! Но ведь я сам себя обслуживаю. А эта – как ее там по имени? – приходит убирать у меня каждый день и кое-что готовит. И это, пожалуй, все, что я могу себе позволить.