12 мая 1901 г. Москва.
Милая мама, я приехал в Москву, все здоровы, погода прекрасная, теплая. Скажите Арсению, чтобы он поливал березу раз в неделю, а эвкалипт (он около хризантем и камелий) раз в два дня. Пусть ничего не обрезывает. Я остановился на Тверской в гостинице «Дрезден». Говорят, что и О. Р. Васильева, Ваша подружка, тоже здесь*. Маша приедет в Ялту очень скоро*; насчет грибов я сказал ей. Зонтик Ваш отдал в починку. Мой кашель стал легче. Поклонитесь Варваре Константиновне с барышнями, Марьюшке и Арсению и оставайтесь здоровы и благополучны.
Ваш А. Чехов.
12 мая.
На обороте:
Ялта. Ее высокоблагородию Евгении Яковлевне Чеховой.
Васильевой О. Р., 12 мая 1901*
3385. О. Р. ВАСИЛЬЕВОЙ
12 мая 1901 г. Москва.
Многоуважаемая Ольга Родионовна, позвольте мне прийти завтра утром к Вам пить кофе*. Скажите, в котором часу приходить.
Ваш А. Чехов.
12 май 1901.
На обороте:
Ее высокоблагородию Ольге Родионовне Васильевой.
Иорданову П. Ф., 12 мая 1901*
3386. П. Ф. ИОРДАНОВУ
12 мая 1901 г. Москва.
Пишу не у себя, а потому извините за открытое письмо. Вот ответ Репина*: «На днях я прочел выдержки из Вашего письма* в нашем совете руководителей. Члены совета отнеслись с полным сочувствием*…Надеюсь, что Ваше желание будет исполнено — кое-что из картинок и этюдов будет послано в Таганрог»*.
До меня дошли слухи, что на последних выборах Вам наложили черняков*. От души поздравляю Вас, не сдавайтесь, гните свою линию — это очень хорошо!
Мой адрес: Москва, «Дрезден», или лучше адресуйтесь в Ялту. Должно быть, поеду на кумыс или на Волгу, а потом опять в Крым. Быть может, загляну в Таганрог*.
Желаю всего хорошего. Если пожелаете ответить тотчас же, то адресуйтесь в Москву.
Ваш А. Чехов.
12 мая.
На обороте:
Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову.
Членову М. А., 14 мая 1901*
3387. М. А. ЧЛЕНОВУ
14 мая 1901 г. Москва.
14 май 1901.
Дорогой Михаил Александрович, сегодня быть у Вас не могу, ибо обязали меня присутствовать на репетиции «Дикой утки»*. Вот адрес имения*: Одесса, Торговая ул., № 1. Это вблизи моря.
Нужно повидаться с Вами.
Будьте здоровы и благополучны.
Ваш А. Чехов.
Щуровскому В. А., 14 мая 1901*
3388. В. А. ЩУРОВСКОМУ
14 мая 1901 г. Москва.
14 мая 1901.
Многоуважаемый Владимир Андреевич!
В. А. Тихонов, мой товарищ по выпуску, настойчиво советовал мне, по приезде моем в Москву, показаться Вам. Будьте добры, не откажите написать мне, в какой день и в котором часу Вы можете принять меня*. Живу я в Москве, мой адрес: Гостиница «Дрезден», А. П. Чехову.
Искренно Вас уважающий и преданный
А. Чехов.
На конверте:
Доктору Владимиру Андреевичу Щуровскому.
Арбат, Кривоарбатский пер., с. дом.
Иорданову П. Ф., 19 мая 1901*
3389. П. Ф. ИОРДАНОВУ
19 мая 1901 г. Москва.
19 мая, Москва, «Дрезден».
Многоуважаемый Павел Федорович, мне кажется, что бумага, копию которой Вы прислали мне*, есть бумага непонятная и прислана она в управу только потому, что у Академии нет картин, которые она могла бы теперь выслать Вам. Она, т. е. бумага эта, не имеет отношения к письму Репина*.
Коллекция из Villefranche выслана Вам мною* из местной зоологической станции. Это работа киевского профессора Коротнева. Будьте добры, уведомьте станцию о том, что коллекция Вами получена. Адрес: Monsieur A. Korotneff, Villefranche-sur-Mer, France. Зовут Коротнева Алексеем Алексеевичем.
На кумыс я еду, благодаря кашлю*. Притупление под правой лопаткой увеличилось в последнее время, и кашель усилился. Горький здоров. Его выпустили*.
«Сборник на помощь учащимся женщинам» не выписывайте, я вышлю Вам на сих днях.
Будьте здоровы и благополучны.
Ваш А. Чехов.
На конверте:
Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову.
Чеховой М. П., 20 мая 1901*
3390. М. П. ЧЕХОВОЙ
20 мая 1901 г. Москва.
Воскресенье.
Милая Маша, ко мне приходил Н. И. Виноградов по твоему делу. Он говорил много и непонятно, и я понял только одно: если ты пожелаешь, то 3-й класс может остаться тебе, ибо Соловьевой он не нужен и обижать тебя неудобно, так как ты великолепная учительница. Ты должна написать заявление или прошение такого сорта: «Если, как я слышала, положение Соловьевой изменилось, то покорнейше прошу оставить мне уроки в III классе…» Кажется, я пишу понятно. Виноградов приходил ко мне собственно за тем только, чтобы тебя похвалить*, и я был рад, что швейцар принял его.
Ну-с, был я у доктора Щуровского*. Он нашел притупление и слева и справа, справа большой кусок под лопаткой, и велел немедленно ехать на кумыс в Уфимскую губ<ернию>, если же кумыса я не буду переносить, то — в Швейцарию. На кумысе, скучнейшем и неудобном, придется пробыть два месяца. Уж я не знаю, что мне делать, как быть. Ехать одному скучно, жить на кумысе скучно, а вести с собой кого-нибудь было бы эгоистично и потому неприятно. Женился бы, да нет при мне документов*, все в Ялте, в столе. Рука уже не болит.
Посылаемый документ прислан мне из Ялты, теперь возвращаю; скажи Арсению, чтобы он получил книги. Деньги за пересылку уплачены.
Горького выпустили, он на свободе, здоров*. Если понадобятся деньги*, то достань из левого верхнего ящика стола чековую книжку Ялтинского о<бщест>ва взаимного кредита и вышли мне 2–3 листка; я подпишу и возвращу тебе. От В. И. Чалеевой я получил письмо только вчера, в Москве; сообщи ей, что книжку она пусть передаст В. К. Харкеевич. Не отвечаю ей сам по той причине, что она в письме не сообщила своего адреса.
Поклонись мамаше, бабушке и Арсению, будь здорова. Погода здесь чудесная. Ночью дождь, днем жарко. Буду еще писать. Мой адрес — «Дрезден», впредь до уведомления.