В комнате вдруг воцарилась мертвая тишина. Я увидел, что у Обри дрожат руки, потом Николас расхохотался, и все вздохнули с облегчением. Пожалуй, я запросил лишнее за работу с Эдель Блэр. Если надо упрятать этого старика в сумасшедший дом, я сделаю это с удовольствием.
— Вы не актер? — повторил Николас вопрос Чарити.
— Я разнорабочий, — ответил я. — Вы даже не представляете, какими необычными делами мне иногда приходится заниматься.
— Что вы думаете о Шекспире? — вмешалась Эдель. — Вам нравятся его пьесы?
— Не знаю, — признался я. — Мне никогда не доводилось их читать.
— Типичный ответ зрителя! — простонал Вернон Клайд.
— О да, — съехидничала Эдель. — Во всяком случае, если королеву играет Лоис Ли.
— Не будь такой злюкой, моя радость, — добродушно проговорил Николас. — Ты ведь понимаешь, твой опыт работы в мюзиклах мало что дает для такой роли, где нужен драматический талант.
— Тебе прекрасно известно, что я никогда не выступала в мюзиклах. Я играла в комедиях, и хорошо играла. Я неплохая актриса, но ты не дал мне ни единого шанса.
— Мне следовало хорошенько подумать, прежде чем жениться на актрисе. — Николас печально покачал головой. — Моя первая жена была продавщицей. Какая прелесть! А теперь я посадил себе на шею драматическую ворчунью.
— Ты даже не захотел попробовать меня в этой роли! — отрезала Эдель.
— Это было бы для меня чересчур мучительно, дорогая, — спокойно пояснил Николас. — Я думаю, хватит об этом, а то ты потребуешь, чтобы Обри сыграл Горацио.
Он захохотал при одной этой мысли, и лицо его покрылось пятнами.
— Прошу вас! — Вернон Клайд вяло поднял руку. — Не надо семейных сцен! По крайней мере, не сейчас. Лэмб вот-вот придет, и мы должны выглядеть как дружная, счастливая семья. Будь с ним поласковей, Никки. Я уговорил его раскошелиться на пять тысяч, так что не обижай доброго ангела, который финансирует нашу постановку.
— Человека с таким лицом, как у него, нельзя называть ангелом, — сказал Николас. — И вообще, это ему надо быть поласковей со мной.
— Боже мой! — простонал безнадежно Клайд и снова взялся за стакан.
— Я буду развлекать его, если хотите, — предложила Чарити, и личико ее порозовело от волнения. — То есть если это нужно для спектакля. Заодно будет и практика, правда? — Она на мгновение прикрыла глаза. — Я сыграю в цвете индиго, — мечтательно проговорила она, — с оттенком багряного по краям.
Николас заметил мое недоумение:
— Это опять система. Их не интересуют авторский текст и ремарки. Они видят роль в цвете, и, если вам кажется, что это бред, Дэниел, не сомневайтесь, что так оно и есть.
Чарити открыла глаза, и у нее на губах появилась обиженная улыбка.
— Я только хотела помочь.
— Не надо, — утомленно пробормотал Клайд. — У нас и так хватает забот.
Видя, что никто не собирается поухаживать за мной, я сам взял стакан и направился к бару. Николас наполнил его со знанием дела.
— Ну как, вы не испугались, мистер Дэниел? — сказал он мне. — Вы ведь впервые сталкиваетесь с актерами в домашней обстановке?
— Ничего особенного.
— Что он может знать о жизни, — бросила Чарити презрительно. — О настоящей жизни! Он — разнорабочий…
— Куда больше, чем кучка ненормальных, собравшихся тут, — ответил я непринужденно. — Ладно, на сцене вы заставляете людей почти поверить тому, что вы играете. Но уберите грим и освещение, и что останется? Ничего.
— Так вы уже и приговор вынесли, Дэниел! — взревел Николас.
— Я хочу сказать, что вы только и можете дурачить театральную публику, которая хочет, чтобы ее дурачили, — терпеливо пояснил я.
— Чепуха! — заорал он. — Неудивительно, что вы друг Обри! С кем же ему сойтись, если не с другим болваном!
— Вне сцены вас раскрыли бы в полминуты. Наденьте комбинезон, возьмите кисть, и через тридцать секунд любой олух поймет, что вы притворяетесь, а не работаете, поскольку каждое ваше слово и жест будут картинны. Вы бы красили стену так же фальшиво, как играете Гамлета. И ничего не смогли бы с этим поделать, Никки.
— Обри, — сдержанно сказал Николас. — Вышвырни своего друга из моей квартиры.
Обри хихикнул, потом изо всех сил стал притворяться, что не расслышал.
— Чертовски хороший ответ. — Я улыбнулся Николасу. — Собственно, он означает, что вам нечего возразить.
— Ничего подобного! — рявкнул он. Его ноздри дрожали совсем как у меня, когда я смотрел на Чарити. — Чтоб я сдох, если буду тратить время и силы на спор с полудурком, который даже не удосужился прочитать Шекспира!