И приносит запах смутный
Чьей-то жизни слабый тлен,
Как мгновенный, как минутный
И неотвратимый плен.
Это голос отдаленный
Незабытых дней, времен,
Стон коленопреклоненный,
Хорошо известный стон.
* * *
Грозы с тяжелым градом,
Градом тяжелых слез.
Лучше, когда ты — рядом,
Лучше, когда — всерьез.
С Тютчевым в день рожденья,
С Тютчевым и с тобой,
С тенью своею, тенью
Нынче вступаю в бой.
Нынче прошу прощенья
В послегрозовый свет,
Все твои запрещенья
Я не нарушу, нет.
Дикое ослепленье
Солнечной правоты,
Мненье или сомненья —
Все это тоже ты.
* * *
Три корабля и два дельфина
На желтый остров приплывут,
При шторме девять с половиной
Отыскивая приют.
Они меняют дни на ночи,
Берут концы вместо начал.
И путь становится короче,
И приближается причал.
И волны, волны... Нет им меры.
Три корабля, три корабля,
Не каравеллы, а галеры
Плывут по курсу января.
И по Колумбову компасу —
Не то зюйд-вест, не то норд-ост —
Плывут дежневские карбасы
Под синим светом старых звезд.
* * *
На память черпнул я пол-океана,
Храню у себя на столе,
Зажить не хотят эти ранние раны,
Забыть о подводной скале.
Давно б затянулись в просторе небесном,
В космической высоте,
Где резали воздух Галактики вести,
Дрожа на магнитном щите.
В простом, угловатом граненом стакане
Найти я границы хотел,
Предел бесконечного океана
И бездны бездонной предел.
И вы в разговоры о смерти не верьте,
Там тления нет и следа.
В стакане бурлит, утверждая бессмертье,
Живая морская вода.
А может быть, все это вышло из моды —
Стаканы, приметы, цветы,
Игра или только игрушка природы
Стихи эти, я и ты...
* * *
Усиливающийся дождь
Не нужен мне.
И скоро высохнет чертеж
Дождя в окне.
И осторожные штрихи
Его руки
Как неуместные стихи —
Черновики.
Все ветра вытерто рукой,
Стекло блестит.
Ложится солнце на покой
И долго спит.
* * *
Усиливающийся ливень
Не делает меня счастливым.
Наоборот —
Неразрешимейшая задача
Лишая мир истоков плача,
Идти вперед.
* * *
Быть может, и не глушь таежная,
А склад характера, призванье
Зовет признания тревожные,
Зовет незваные названья.
Автобусное одиночество
И ненамеренность дороги —
Приметы для предмета зодчества,
Для слов, разломанных на слоги.
Служить на маяке механиком,
Подмазывая ось вселенной,
Следя за тем, как люди в панике
Ее смещают постепенно.
Не труд машины вычислительной,
Оборванный на полуфразе.
А всех созвездий бег стремительный
В еще Колумбовом экстазе.
Природа славится ответами
На все вопросы роковые.
Любыми грозами, кометами,
Увиденными впервые.
Далекая от телепатии,
Воспитанная разумно,
Она лишь звездочета мантия,
Плащ серебристо-лунный.
* * *
Все осветилось изнутри.
И теплой силой света
Лесной оранжевой зари
Все было здесь согрето.
Внезапно загорелось дно
Огромного оврага.
И было солнце зажжено,
Как зажжена бумага.
* * *
В лесу листок не шелохнется —
Такая нынче тишина.
Никак природа не очнется
От обморока или сна.