* * *
Я, как рыба, плыву по ночам,
Поднимаясь в верховье ключа.
С моего каменистого дна
Мне небес синева не видна.
Я не смею и двинуться дном
Разговорчивым сумрачным днем
И, засыпанный донным песком,
Не могу шевельнуть плавником.
Пусть пугает меня глубина.
Я, пока пролетает волна,
Постою, притаившись в кустах,
Пережду набегающий страх.
Так, течению наперерез
Поднимаюсь почти до небес,
Доплыву до истоков реки,
До истоков моей тоски.
* * *
Изменился давно фарватер,
И опасности велики
Бесноватой и вороватой
Разливающейся реки.
Я простой путевой запиской
Извещаю тебя, мечта.
Небо низко, и скалы близко,
И трещат от волны борта.
По глубинным судить приметам,
По кипению пузырьков
Могут лоцманы — и поэты,
Если слушаться их стихов.
* * *
Мне одежда Гулливера
Все равно не по плечу,
И с судьбою Агасфера
Я встречаться не хочу.
Из окошка общих спален
Сквозь цветной рассветный дым
Я лицом повернут к далям
И доверюсь только им.
В этом нервном потрясенье,
В дрожи пальцев, рук и век
Я найду свое спасенье,
Избавление навек.
Это — мизерная плата
За сокровище во льду,
Острие штыка солдата
И заветную руду.
Перевод с английского
В староверском дому я читаю Шекспира,
Толкованье улыбок, угрозы судьбе.
И стиху откликается эхо Псалтыри
В почерневшей, продымленной темной избе.
Я читаю стихи нараспев, как молитвы.
Дочь хозяина слушает, молча крестясь
На английские страсти, что еще не забыты
И в избе беспоповца гостят.
Гонерилье осталась изба на Кубани.
Незамужняя дочь разожгла камелек.
Тут же сушат белье и готовится баня.
На дворе леденеют туши кабаньи...
Облака, как верблюды, качают горбами
Над спокойной, над датской землей.
* * *
Луна свисает, как тяжелый
Огромный золоченый плод,
С ветвей моих деревьев голых,
Хрустальных лиственниц — и вот
Мне кажется — протянешь руку,
Доверясь детству лишний раз,
Сорвешь луну — и кончишь муку,
Которой жизнь пугает нас.
Прощание
Вечор стояла у крылечка,
Одета пылью золотой,
Вертела медное колечко
Над потемневшею водой.
И было нужно так немного:
Ударить ветру мне в лицо,
Вернуть хотя бы с полдороги
На это черное крыльцо.
Утро
По стенке шарит желтый луч,
Раздвинувший портьеры,
Как будто солнце ищет ключ,
Забытый ключ от двери.
И ветер двери распахнет,
И впустит птичье пенье,
Всех перепутавшихся нот
Восторг и нетерпенье.
Уже, взобравшись на скамью
Иль просто на подклетье,
Петух, как дьякон ектенью,
Заводит многолетье.
И сквозь его «кукареку»,
Арпеджио и трели
Мне видно дымную реку,
Хоть я лежу в постели.
Ко мне, скользка и холодна,
Едва я скину платье,
Покорно кинется волна
В горячие объятья.
Но это — лишь в полубреду,
Еще до пробужденья.
И я купаться не пойду,
Чтобы не встретились в саду
Ночные привиденья.
А ветер покидает дом,
Пересчитав посуду,
Уже пронесся над прудом,
Уже свистит повсюду.
Перебирает воду он,
Как клавиши рояля,
Как будто он открыл сезон
В моем концертном зале.
И нынче летом — на часах
Ты, верно, до рассвета,
Ты молча ходишь в небесах,
Подобная планете.
Облокотившись на балкон,
Как будто на свиданье,
Протягивает лапы клен
К любимому созданью.
И ты стоишь, сама лучась
В резной его оправе.
Но даже дерево сейчас
Тебя задеть не вправе.