Что будущее? Ты — заимодавец —
Владелец уймы дутых векселей.
Ты — ростовщик героев и красавиц,
Ты — виноград, какого нет кислей.
А настоящее? Схвати его, попробуй,
Минуты ход в ладонях ощути...
Беги, пока не износилась обувь
И не закрылись торные пути...
* * *
Мечты людей невыносимо грубы,
И им не нужны светлые слова.
Вот почему так немы эти губы
И поседела эта голова.
А жизнь, как зеркало, движению враждебна:
Она хранит лишь мертвое лицо,
Она вошла ошибкою судебной
На это шаткое, крикливое крыльцо...
* * *
Безобразен и бесцветен
Хмурый день под ветром серым.
Все живущее на свете
Разбежалось по пещерам.
И глядят там друг на друга
Люди, лошади, синицы —
Все в один забились угол,
Не хотят пошевелиться.
И на небе невысоком,
Что по пояс горной круче,
Синевой кровоподтека
Набегающие тучи...
* * *
Это все — ее советы,
Темной ночи шепотки,
Обещанья и приветы,
Расширявшие зрачки.
Это жизнь в лесу, вслепую,
Продвиженье наугад,
В темень черно-голубую,
В полуночный листопад,
Где шуршат, как крылья птицы,
Листья старых тополей,
Где на плечи мне садится
Птица радости моей.
* * *
Ни версты, ни годы — ничто нипочем
Не справится с нашим преданьем.
Смотри — небеса подпирает плечом
Северное сиянье.
И нас не раздавит глухой небосвод,
Не рухнет над жизнью овражьей,
Не вплющит в библейский узорчатый лед
Горячие головы наши.
Порукой — столбы ледяного огня,
Держащие небо ночами...
Я рад, что ты все-таки веришь в меня,
Как раньше, как в самом начале...
Мак
Пальцами я отодвинул
Багровые лепестки,
Черное сердце вынул,
Сжал в ладоней тиски.
Вращаю мои ладони,
Как жесткие жернова,
И падают с тихим стоном
Капельками слова.
Мне старики шептали:
Горя людского знак
Этот цветок печали —
Русский кровавый мак.
Это моя эмблема —
Выбранный мною герб —
Личная моя тема
В тенях приречных верб...
* * *
Все плыть и плыть — и ждать порыва
Набравшей мужества волны.
Лететь, волне вцепившись в гриву,
Иль видеть сны, глухие сны.
Где над землею раздраженно
Мигает, щурится гроза
И едкий дым мостов сожженных
Ей набивается в глаза.
* * *
В гремящую грозу умрет глухой Бетховен,
Затмится солнце в Кантов смертный час.
Рассержен мир — как будто он виновен
Или винит кого-нибудь из нас.
Природа не всегда к искусству равнодушна
И гения судьбой подчас возмущена,
Имеешь уши слышать — слушай,
Как затаился гром, как дышит тишина.
* * *
Безымянные герои,
Поднимаясь поутру,
Торопливо землю роют,
Застывая на ветру.
А чужая честь и доблесть,
В разноречье слов и дел,
Оккупировала область
Мемуаров и новелл.
Но новеллам тем не веря,
Их сюжетам и канве,
Бродит честь походкой зверя
По полуночной Москве...
* * *
Пусть в прижизненном изданье
Скалы, тучи и кусты
Дышат воздухом преданья
Героической тщеты.
Ведь не то что очень сильным —
Силы нет уже давно, —
Быть выносливым, двужильным
Мне на свете суждено.
Пить закатной пьяной браги
Розоватое питье,
Над желтеющей бумагой
Погружаться в забытье.
И, разбуженный широким,
Пыльным солнечным лучом,
Я ночным нетрезвым строкам
Не доверюсь нипочем.
Я их утром в прорубь суну
И, когда заледеню,
По-шамански дуну, плюну,
Протяну навстречу дню.