– Нет, – упрямо тряхнул головой рабфаковец, – хотя в карте подземной Москвы этот каменный мешок не отмечен, но он, несомненно, древнего происхождения…
Не понимая еще, к чему клонит рабфаковец, Сипягин все же счел нужным опять возразить – из принципа:
– Ничего не известно. Если ты судишь по этим костям, то они могли истлеть так даже в течение 3–4 десятков лет…
Рабфаковец не упускал своей мысли:
– Мешок – древнего происхождения… Посмотри: вон у того костяка в седалищных костях застрял наконечник стрелы. Наконечник, по всей вероятности, еще в бытность костяка живым человеком, вонзился ему в кости таза и там остался. Стрелы не употреблялись 30–40 лет тому назад. Сто пятьдесят – 200, наверное… Ну вот, значит, мешок происхождения древнего, а следовательно, и механизм его входа (а не выхода – потому что отсюда не выходили) должен быть простым механизмом…
– Ничего не известно… Ну, а дальше что?..
– Дальше?.. Я так представлю себе этот механизм. Смотри… – Он вынул карандаш и бумагу и быстро начертил:
– Вот это плиты или глыбы (он указал буквы «А» на рисунке), которые, вежливенько пропустив нас в мешок, снова сомкнулись. Они вращаются на металлических осях (на рисунке буквы «Б») – помнишь тот скрип?.. Ну вот… Размыкаются они в силу собственной тяжести, когда цепи («В») отпущены; эти рычаги («Г») тогда становятся в положение, обозначенное у меня стрелками, – рычаги, конечно, заложены в стенах коридора… Теперь, – помнишь, как лязгало и визжало, когда мы проваливались?.. По-моему, это визжали цепи, заложенные в стенках нашей камеры – по двум сторонам ее. Очевидно, они идут вниз; поэтому я утверждаю, что под нами находится другая камера, откуда опускаются, когда надо, и снова натягиваются упомянутые мною цепи.
У Сипягина загорелась в глазах надежда, но он ее грубо потушил, когда взгляд его упал на зловещие белые кости.
– Ты думаешь, – сказал он угрюмо, – что вот эти пятеро были совсем без мозгов?.. Что они не пытались выбраться из треклятого мешка?..
Безменов рассмеялся:
– Я совсем не хочу обижать прах погибших товарищей по несчастью. Но… но они же были прикованы короткими цепями к полу… Они даже не могли вставать… Между прочим, эти цепи, – он указал на пол, – лишнее подтверждение моей мысли. Почему они закреплены в полу, а не в стенах?.. Потому что их гораздо крепче и надежней можно было закрепить оттуда, из предполагаемой мною нижней камеры, чем откуда бы ни было. Снизу их можно укрепить на гайках, а если в стенах?.. В стенах гайками не закрепишь, туда можно только воткнуть или ввинтить, но это уж будет ненадежно…
– Ничего не известно, – снова возразил упрямый Сипягин, – их можно было хорошо закрепить и в стенах, если закладывать одновременно с кладкой стен…
– Верно, – согласился Безменов, ничуть не чувствуя себя разбитым, – можно и так, как ты сказал. Но так как цепи все-таки вделаны в пол, а не в стены, то… это уже совершившийся факт, против которого не попрешь и который лишний раз подтверждает мою мысль…
– Что мы должны делать? – вскочил Сипягин, мигом стряхивая свою флегму.
– Мы должны… – начал Безменов и оборвал, потому что отвратительный лязг вдруг повторился… Над головами раздвинулись глыбы, и через образовавшуюся узкую щель сильной струей в камеру хлынула вода…
– Это хорошо, – иронически молвил Безменов, – Сидорин оказал нам услугу. Я ясно слышал, в каком месте стены раздался лязг. Я теперь совсем убежден, что прав… Однако медлить нельзя…
Заключенные принялись с энергией ожесточения за кропотливую работу. Прежде всего, при помощи тех же бедренных костей, продетых в кольца, к которым были прикованы цепи, расшатали болты, идущие от колец вниз. Болты скоро поддались, так как скрепы или гайки, удерживающие их, должно быть, сильно проржавели. У каждого из заключенных в руках оказался крепкий железный рычаг длиною в три четверти аршина.
– Вот почему пол, когда я в него стучал, несмотря на то, что он служит потолком второй камере, – не издавал пустого звука: он слишком толст… – добавил Безменов.
С рычагами в руках, приятели принялись долбить стену в том месте, где ими был услышан лязг. В горячке работы они не заметили, что вода, продолжавшая литься через щель потолка и достигшая до колен, более не увеличивала своего уровня… Стена медленно уступала, но все-таки уступала… Внезапно Сипягин, могуче замахнувшись, застыл с поднятой рукой.