– Пусти ее, – говорит он хрипло и вытаскивает из кармана револьвер. – Это из их компании…
Здоровенный мужчина ловко, по-профессиональному, вывертывает рабфаковке руки назад и связывает их концом длинной веревки.
Рабфаковка не пытается сопротивляться. Ненависть класса изливает она через горящие глаза на всю гнусную компанию.
Сидорин запускает в карман ее куртки руку и извлекает оттуда фонарь и билет РКП.
– А револьвер был? – спрашивает он резко.
– Был-с, – отвечает мужчина робко. – Я ее ударил по руке – револьвер выпал… там-с валяется…
– Присаживайтесь, мадам… – С изысканной вежливостью Сидорин подставляет ей стул.
Рабфаковка отвечает презрением, а он бегло читает билет:
– Партийный стаж с 1918 года… Год рождения 1898-ой… Синицына Мария Степановна…
– Ну-с, Мария Степановна, я, конечно, не буду спрашивать о целях вашего визита… Не правда ли, они ясны?.. Так-так… Молчите?.. Хорошо делаете… Батюшка, чуланчик, который я сегодня осматривал, свободен?.. Свободен, да?..
– С…свободен… – заикается поп.
– Семен Николаевич, давайте ее сюда…
Семен Николаевич – здоровенный мужчина – с угодливой поспешностью тащит пленницу через внутренние двери.
Ей связывают ноги, рот затыкают платком и бросают в темный чулан. В виде напутствия Сидорин произносит с язвительным смехом:
– А за партбилетик спасибо!.. Воспользуемся!..
Потекли мучительные часы заточения. Рабфаковка ни одной минуты не сомневалась, что ее участь будет участью погибшего «борца со случаем» – Ивана Безменова.
В восемь часов вечера в дом «великомученика» Никиты пришел Аполлон Игоревич – двойник изобретателя Вострова. Увидев его, Сидорин схватился за револьвер.
Он не сразу поверил, что за Аполлоном не следуют чекисты, но и убедившись в их отсутствии, все-таки послал своим агентам предупреждение: особенно зорко следить за домом и прилегающими к нему улицами.
Когда они уединились в отдельную комнату, первые слова Аполлона были:
– У меня только что состоялось свидание с Безменовым…
Ярость Сидорина по поводу спасения ненавистного рабфаковца вылилась на голову ни в чем неповинного Аполлона. Успокоившись немного, он подверг своего соратника самому оскорбительному допросу.
– Когда вы освободились из клиники? – задал он грозно первый вопрос.
– Около девяти часов утра… – отвечал перетрусивший Аполлон.
– Кто вас освободил?..
– Безменов. Он взял меня на домашнее лечение…
– Уверены ли вы, что Безменов не разгадал подмены?..
– О, вполне уверен… Я вел себя артистически..
– Расскажите, как вы себя вели?.. Расскажите с самого начала…
– То есть?.. не понимаю…
– Ну, черт подери, какой разговор имели вы с Безменовым в клиниках?
– У нас разговор походил на тот, который вы имели с Востровым. Я держал себя так, как держался при нас Востров. Сначала я был неподвижен, потом при слове «детрюит» стал вздрагивать, потом сделал вид, что пришел в себя, потом повторил историю с голосами. Ну и так далее…
– А врач? Врач не обнаружил подмены?
– Думаю, что нет. С ним я не разговаривал. Ведь вы знаете, что меня и Вострова можно отличить только по голосу.
– Задавал он вам вопросы?
– Он мне давал медицинские советы, но я угрюмо молчал и делал вид, что ненавижу всех врачей с их вопросами и советами.
– Где вы поселились?
– В квартире Вострова.
– Как вела себя дьяконица?
– О!.. – Аполлон в первый раз засмеялся. – С ней мы быстро поладили… Восстановили те отношения, которые оставил после себя мой двойник…
– Когда у вас был Безменов и что он говорил?
– В шесть часов вечера, как обещал. Он принес с собой образец урановой руды, которой будто бы у них имеется несколько тонн… Это так называемая урановая смоляная обманка, и я сомневаюсь, что из нее можно выделить детрюит: радий – да, но не детрюит.
– Вы ему это сказали?
– Я не счел нужным скрывать. Я категорически заявил, что это не та руда, которая мне требуется.
– А он?..
– Он сказал, что, должно быть, перепутал и взял не ту руду. Возможно, говорит, что она смешана. Обещал завтра утром сводить меня в место хранения ее…
– Когда вы направились сюда?
– Через час после его визита.
– Уверены ли вы, что за вами не следили?
– Наоборот, я именно уверен, что следили. Но я одурачил их. Я на ходу перескочил с трамвая на извозчика, а с извозчика незаметно спрыгнул в темном переулке…
– Где вы спрыгнули?
– На Мясницкой улице.
– Потом вы следовали пешком?
– Да. До Садовой. Потом опять вскочил на трамвай.