Странным было еще то, что обстоятельная рабфаковка не сказала, у кого происходит это подозрительно-веселое собрание, кто присутствует, где искать дом номер 16, чью квартиру и тому подобное.
И все-таки он поехал, не медля ни минуты. Взял автомобиль, чтобы выгадать время и прибыть раньше того срока, в который его могли ожидать.
Спускались сумерки. Надвигалась вторая ночь, как и первая, не обещавшая пройти спокойно.
Безменов отпустил автомобиль в конце Покровки. Здесь было пустынно, лишь трамваи пролетали изредка с грохотом и звоном.
На правом углу земляного вала и Покровки ему показалось, что бородатый хозяин газетного киоска смотрит на него чересчур внимательно, и он подошел к нему, спросив «Правду» за вчерашнее число. Хозяин чересчур расторопно стал рыться в кипе газет, а Безменов обнаружил в киоске присутствие телефона. Когда хозяин протянул руку с газетой, – а под газетой кинжал, – Безменов направил на него револьвер и попросил не волноваться. Одним прыжком он перемахнул через прилавок – продавец вздумал защищаться и упал с поврежденным черепом без единого стона.
Телефон не был городской проводки. Безменов свистнул милиционера и, показав свою карточку, попросил его посидеть в киоске около телефона.
– Если будут что-либо спрашивать, – сказал он, – говори, мол, все спокойно…
– Хорошо, – невозмутимо отвечал милиционер, – а с этим что делать? – Он указал на тело бородатого продавца.
– Свяжи его и заткни рот.
Безменов направился дальше. Пройдя квартал, он заметил, как из окна одного дома высунулась и спряталась голова подозрительной личности.
«Черт возьми, – подумал он, как некогда подумала Синицына. – Здесь дьявольская организация». – И вдруг, как подкошенный, свалился посреди улицы, учтя ее абсолютную безлюдность.
Через две минуты скрипнула дверь под тем окном, откуда выглядывала подозрительная голова. К Безменову, нелепо раскинувшемуся на мостовой, подошел субъект в гороховом пальто, но когда он с деланным участием склонился вниз, железная рука сжала его горло.
– Ни одного слова! – произнес суровый голос. – Подними меня и отнеси в свою квартиру.
Субъект, трясясь всем телом, безмолвно, хотя и с громадным трудом, поднял тяжелого рабфаковца, который не снимал тисков с шеи, и втащил его в двери своей квартиры.
Здесь рабфаковец окончательно ожил и опять прибег к помощи револьвера.
– Веди меня к телефону, – приказал он.
«Гороховое пальто» был до того ошеломлен, что и не подумал сопротивляться. Он трепетал, как пламя на ветру, не сводя остекленевшего взора с фатально блиставшего дула. Пятясь задом, он вошел в комнату, в которой, действительно, находился телефон.
В ту же секунду раздался звонок, и сердитый голос забурчал в трубке. Безменову этот голос был знаком.
– Сними трубку, – зловещим шепотом сказал он своему проводнику, – и отвечай так, как будто ничего не случилось. Если у тебя, хоть чуточку, задрожит голос, пущу пулю в затылок…
Безменов, не прибегая к гипнозу, умел говорить внушительно.
– Ну, как дела, Лицкий? – раздалось в трубке.
– Все благополучно… – отвечал «гороховое пальто», он же Лицкий, боязливо косясь на черное дуло.
– Есть на улице прохожие?
– Нет, Борис Федорович, никого нет.
– Смотрите внимательней. Предупредите еще раз остальных.
– Я только что звонил, Борис Федорович… Все благополучно…
Безменов оттащил исполнительного Лицкого от замолкнувшей трубки в конец комнаты и, все еще не опуская дула, спросил резко:
– Где размещены остальные? Говори быстро и говори правду… Сидорину сегодня капут… Если соврешь, вернусь – убью без разговоров…
Лицкий уже пришел в себя и попытался осмыслить положение, прежде чем отвечать. Но железная рука не ждала – снова стиснула горло.
– Не скажешь – умрешь сейчас…
Безменов совсем не шутил: все более и более выпячивающиеся глаза Лицкого служили тому доказательством.
– Пустите… – наконец прохрипел он. – С… скажу…
– Ну! – Рука слегка освободила горло.
– Один в подъезде бывшего коммерческого училища, там дежурит…
– В каком подъезде? В парадном?
– Да…
– Он один или со швейцаром?
– Один. Он сам за швейцара…
– Дальше?
– Другой в воротах дома номер 10 по Старой Басманной…
– Дальше?
– Третий в Никитском переулке, в окне дома напротив церковного…
– Дальше?
– Все… под моим началом больше нет никого…
– Неправда!.. – Железные тиски снова сдавили горло.
– Пустите… пустите… скажу…
– Ну?
– Я не хотел говорить о том, что сидит в киоске. Вы его уже прошли…