– Так это тот твой сюрприз, о котором ты не хотел ничего говорить?
– Совершенно верно.
– Но почему ты до сих пор молчал? – возмутился Митька.
– Потому что ты страдаешь… ну, как бы это сказать?.. чрезмерной осторожностью, что ли… Я боялся твоей забастовки и отказа от дальнейшего путешествия…
Митька смущенно засвистал, а рабфаковец вдруг обернулся с озабоченной миной…
Глава двадцать вторая
…Рабфаковец вдруг обернулся, кого-то отыскивая взглядом.
– Автор! Автор!.. Гончаров!.. – закричал он.
– Ну-ну… – добродушно проронил я, выглядывая из-под ближайшего камня с карандашом и блокнотом в руке. – Не кричи. Не глухой. Слышу. Чего орешь?..
– Как «чего»?! Что дальше делать?.. Детрюитная палочка – вот она, руда у него, четыре человека обращены в прах… Ну?…
– Положим, не четыре, а только три… – поправил его истерзанный дьякон, стирая с голых ног, лица и рук киноварную краску, поднимаясь, как ни в чем не бывало, и присоединяясь к Безменову с Востровым. – Щиплется эта краска дьявольски, – добавил он, почесывая руки и ноги, – больше я не согласен на такую роль… Да и шакалы эти, черт бы их побрал, того гляди и в самом деле сожрут тебя со всеми потрохами… Не согласен… Пусть вот он – Ванька – в следующий раз водится с шакалами. Он храбрый… А я что-нибудь другое…
– Товарищи! Товарищи!.. – вскричал я, нацело вылезая из-под своего прикрытия. – Вы мне портите весь финал… Кто вам сказал, что роман закончен?.. Что вы делаете?.. По местам, по местам, прошу вас…
– Ишь, автор-то разошелся! – не без ехидства молвил Сидорин, вместе с Аполлоном прекрасным поднимаясь из «Долины Смерти».
– Да что ж это такое?! – схватился я за голову в полном отчаянии. – Недостает еще, чтобы и англичанин препожаловал сюда…
– А почему бы и нет?.. – раздался вдруг сзади меня бесстрастный голос мистера Уэсса. – А почему бы и нет?.. Тэ-тэ-тэ… Разве я плохо играл свою роль? Разве не меня растерзали «настаськины коврики»? Разве я не подвергался смертельной опасности?..
– По местам, товарищи! По местам!.. – попытался я в последний раз спасти свой финал. – Скройтесь с глаз моих и читателя! Дайте Безменову и Вострову сыграть заключительную сцену…
– Это меня возмущаить!.. – с соответствующими интонациями голоса воскликнул Митька Востров, распуская глаза один на нас, другой в Арзамас. – Это меня возмущаить!.. Люди собрались, чтобы побеседовать, а он со своим романом суется… Успеешь. Кончишь. Дай передохнуть. И так все жилы вымотал. Попробуй-ка сам в такую жарищу лазить по горам с сумкой за плечами да еще читать лекции на всевозможные темы. Это тебе не под камнем сидеть да чирикать карандашом…
Его двойник (родной брат, между прочим), в сущности игравший уж не такую-то значительную роль, тоже присоединил негодующий голос к общему возмущению.
Финал был испорчен более чем определенно.
Все же я попытался еще раз спасти положение.
– Безменов!.. – умоляюще возгласил я. – Безменов, будь благоразумен. Ты ведь, можно сказать, центральное лицо романа (как видите, я пустился на лесть: у меня несколько центральных лиц)… Будь добр, сделай вид, что ты не замечаешь всей этой бунтарской компании. Произнеси свой последний монолог, тогда что хотите, то и делайте…
– Что произнести-то? – с широкой улыбкой обратился ко мне рабфаковец. – Ведь почему я тебя вызвал? Лазая по этим чертовым колючкам, я потерял последний лист из списанной роли… Что произнести-то?..
– Вот молодец! – обрадовался я благоразумию рабфаковца и торопливо заговорил: – Скажи, мол, что цель достигнута, детрюит найден, детрюит в руках государства и что теперь, мол, нам не страшны никакие капиталистические окружения и бандитские интервенции, что теперь с детрюитом в руках мы живо вызовем Мировую Социальную…
– Ерунда!.. – неожиданно брякнул рабфаковец. – Ерунда! – повторил он, энергично сплевывая. – Мы и без твоего детрюита не сегодня-завтра будем иметь мировую революцию… Детрюит не может ни остановить, ни вызвать ее наступления… Законы исторической необходимости таковы, что они не подвержены влиянию со стороны случайных моментов… Я – марксист и, поэтому, с твоим финалом не согласен. Придумай что-нибудь другое…
Зная непоколебимость стального рабфаковца, я и не подумал возражать…
Но ведь выход-то нужно было найти? Нужно же как-нибудь закончить роман?..
– Нужно или нет?.. Черт вас подери!.. – в припадке черной меланхолии заголосил я, обращаясь ко всем и ни к кому в частности.
– Ищи сам… – пробурчали братья-близнецы, дружно кося двумя парами глаз.