Жудра (входит с телеграммщиком). Ну, да: вот он здесь. Доктор, распишитесь: телеграмма вам.
Доктор. Ага! Спасибо…
Телеграммщик уходит. Доктор распечатывает телеграмму и держит ее, не читая – не в силах вырваться из объятий биологии.
Жудра. Ну, знаете… наклали вы мне с биологией с этой вашей.
Доктор. А что?
Жудра. А то, что я ее люблю – понимаете?
Доктор. Я тоже люблю. Вот именно: люблю.
Жудра. Как? Вы? Любу?
Доктор. Какую черт Любу! Биологию.
Жудра. Ая – Любу. И вы мне со своими фантазиями свинью подложили. Тоже… ляпнул: «соединять людей одной национальности – грубая ошибка»… Додумался!
Доктор. Да ведь это я так – теоретически.
Жудра. Да, вы – теоретически, а мне ваша теория вышла – дышлом.
Доктор. Фу, ч-черт… действительно – неладно получилось. Ты не сердись – ей-Богу, я тебя люблю не меньше, чем своего Илюшку. Может, как-нибудь уладится, а? Ты придумай, скажи мне – я все сделаю.
Жудра. Да уж будьте покойны – придумаю: у меня мячик работает… получше вашего.
Доктор. Ну так идем скорей – пока не начали.
Жудра. Ах ты… да я не могу туда!
Доктор. Почему?
Жудра. «Почему»! Потому что меня Малафей из дому выгнал – при вас же это было.
Доктор. Фу, черт… действительно! Ну, я один пойду… (Засовывает телеграмму в карман.)
Жудра. Ну… разявка биологическая! Да вы телеграмму-то прочтите.
Доктор. Да, верно: телеграмма. (Читает. Потом – задыхаясь.) Витька! Нынче какой день?
Жудра. Четверг.
Доктор. Четверг? Ой… Бежим сломя голову! Скорей!
Жудра. Куда?
Доктор. На вокзал… Ур-ра!
Жудра. Вы что… Это самое – окончательно?
Доктор. Что – окончательно?
Жудра. Свихнулись.
Доктор. Да ты пойми: это от Илюшки, от студента моего – заграничное плавание кончил, вечером здесь будет.
Жудра. Но-о? Илюшка? Это – в самый раз, кстати. Вы ему скажите – как только морду умоет, чтобы сейчас же он ко мне сюда бежал.
Доктор. Да не один он – вот дело в чем: не один!
Жудра. Как – не один?
Доктор. Ты слушай… черт рыжий – ты слушай! (Читает телеграмму.) «Встречай четверг приеду с африканским гостем… С Африканским гостем…» Ты по-ни-ма-ешь?
Жудра. Хоть убей – не понимаю.
Доктор (поет, приплясывая). С аф-ри-кан-ским гостем! С аф-ри-кан-ским гос-тем!
Малафей Ионыч (выбегая из дому). Товарищ доктор! Товарищ доктор!
Сосулин (выбегая). Что такое?
Превосходный (в окне). Он уже пляшет.
Каптолина Пална (в окне). Потеха! (Хохочет.)
Доктор. С аф-ри-кан-ским го-стем! С аф-ри-кан-ским го-стем!
Жудры около него уже нет – он нырнул за угол.
Малафей Ионыч (подбегает к доктору, хватает его). Доктор… доктор… Доктор. С аф-ри-кан…
Малафей Ионыч. Ш-ш-ш! Ради Хри… Ведь товарищ Чупятов – он не может… Да скажите же – что случилось – что с вами?
Доктор. Телеграмма – вот. Мой Илья приехал. И с ним – африканский гость… Бегу на вокзал. Прощайте. (Убегает. Пауза.)
Каптолина Пална. А я намедни сплю – и вдруг вижу, будто я паровоз родила.
Сосулин. Доктор – пляшет, какой-то африканский гость. Прямо, как во сне…
Превосходный (Малафею Ионычу). Что же это значит?
Малафей Ионыч. Это… можно-скать… сон – производственный.
Превосходный. Извиняюсь, я про доктора.
Малафей Ионыч. У него, изволите ли, сын – по корабельной части, так что у них летом плавание – как бы даже по заграничным местам.
Превосходный. Это, знаете, я уже знаю. Но что такое – африканский гость?
Малафей Ионыч. Не понимаю. Премудрость – или… ум за разум… В твердую почву – не могу вам сказать.
Сосулин. Фантастика!
Каптолина Пална (радостно). Ой… а может, они, которые в Африке, голые ходят?
Малафей Ионыч. Капа… Капа!
Превосходный. Поезд – уже через час, и тогда мы все сами увидим.
Каптолина Пална. А дети от них – тоже черные, или, может, какие пестренькие? Ой, вот интересно!
Малафей Ионыч. Капа! Капа!
Превосходный. Но это же у нас может быть событие! И даже – в масштабе!
Малафей Ионыч. Спасибо, товарищ Превосходный! Именно – в масштабе.
Превосходный. Ну да… (Из дома слышно: рояль и пение.) Уже. Слышите?
Сосулин. Это из «Аиды»… Тоже как раз африканская… Ш-ш-ш!
Идет в дом на цыпочках, за ним бежит Малафей Ионыч, Превосходный и Каптолина Пална – тоже уходят.
Занавес
Час второй
Столовая в доме Малафея Ионыча. Прямо – дверь в залу, там – пение. Другая, застекленная, дверь – на балкон, оттуда ступеньки вниз, в сад. Возле балкона – три дерева, под одним из них, скорчившись, сидит Жудра.
Дарья (выходит на балкон – стряхнуть скатерть, заслушалась пения и заводит сама):
Жудра (привстав). Это ты – правильно. А мне вот тут – сиди.
Дарья. Ой-ой! Кто-й-то? Кто-й-то?
Жудра. Ш-ш-ш, Даша, не кричи. Это я.
Дарья. Ой, Витька окаянный… Настращал – прямо не передохну. Да ты что же тут сидишь как воришка? В дом-то чего не идешь?
Жудра. С Малафеем разругался – вдрызг… Из-за Любы.
Дарья. Ах, батюшка ты мой! Так, может, Любе чего передать? Ты скажи, я для тебя все сделаю.
Жудра. Спасибо тебе, Дашенька: я знаю, ты все сделаешь, да вот я-то не знаю еще, что делать. Еще пока не продумал.
Дарья. Ну, сиди, думай.
Жудра. Эх, жизнь наша – копейка! А еще того хуже, когда и копейки в кармане нету. Были бы деньги, сели бы мы с Любой в поезд – и ищи ветра в поле.
Дарья (конфиденциально). А у дьякона – полено.
Жудра (удивленно). Какое полено?
Дарья. А такое – сберегательная касса: нутро пустое – и все деньгами набито: чтоб в случае обыска не нашли.
Жудра. Ну, так этих денет ты из него и поленом не вышибешь.