Метелкин. Звонили, к вечеру выпустят.
Геннадий. На кой предмет он мне вечером? На какого дьявола?.. Савва будет днем, Савва в Крым уезжает! Он нужен мне сию секунду или никогда не нужен! И ты хорош! «В отделении»!..
Метелкин. Помилуйте, Геннадий Панфилыч. Поил я его, что ли?
Геннадий. К черту все, одним словом. Не будет репетиции, не будет и пьесы. Закрываю театр. Я не могу работать в окружении мещан и алкоголиков! Уходите все!
Движение.
Стоп! Назад.
Лидия. Геннадий! Не волнуйся!
Ликки. Геннадий! Дай кому-нибудь из кадристов почитать!
Геннадий. Да что ты? Смеешься, что ли? Они только и умеют жабо портить. Все на моих плечах, все на меня валится!..
Дымогацкий. Геннадий Панфилыч!
Геннадий. Оставьте меня все! Оставьте. Пусть идеалист Геннадий, мечтавший о возрождении театра, умрет как бездомный пес на вулкане.
Дымогацкий. Если гибнет пьеса, позвольте, я сегодня сыграю Кири-Куки. Я ведь наизусть знаю все роли.
Геннадий. Что вы. Помилуйте. Заменять Морромехова... (Пауза.) Да вы играли когда-нибудь?
Дымогацкий. Я на даче играл.
Геннадий. На даче? (Пауза.) Хорошо, рискнем. Пусть все видят, как старый Геннадий спасает пьесу. Роль Кири-Куки, проходимца, исполнит сам автор.
Лидия. Нечего было и истерику устраивать.
Геннадий (по тетради). Итак: арапы, несметные полчища красных племен, заняты все кадристы.
Гул.
Английские матросы — хор. Говорящий попугай... Гм... Ну это Метелкин, натурально. Ликуй Исаич! В музыке — экзотика.
Ликуй Исаич. Не продолжайте, я уже понял. Ребятишки, ссыпайтесь в оркестр!
Музыканты идут в оркестр.
Геннадий. Всех на грим! Василий Артурович, пожалуйте в мою уборную.
Сизи. Портные!
Лидия. Парикмахеры!
Актеры разбегаются.
Метелкин. Володя, начинай!
Задник уходит вверх, и открывается ряд зеркал с ослепительными лампионами... Появляются парикмахеры... Актеры усаживаются и начинают гримироваться и одеваться.
Ликки (по тетради). «Молчать, когда с тобой разговаривают!» Ма... ма... Белые перья мне!
Сизи. Федосеев, мне корону нужно!
Кай-Кум. И всегда мне добродетельная голубая роль достается. Уж такое счастье!
Сизи. А ты слышал, что Шекспир сказал: «Нет голубых ролей, а есть красные». Эй вы, фашисты! Получу я корону или нет?!
Метелкин (пролетая бурей). Володя!!
Дирижер (в оркестр). А где же валторна? Больна? Я ее вчера видел в магазине, она носки покупала. Это прямо смешно. Я прямо не понимаю таких музыкантов!
Геннадий (из своей уборной). Сто лет мне штанов дожидаться? Портные! Штаны в крупную клетку!
Метелкин (на сцене). Володя! Давай задник!
Сверху сползает задник — готический храм, в который вшит кусок Грановитой палаты с боярами, — закрывает зеркала.
Володька, черт! Ну что спустил? Не готический, а экзотический! Давай океан с голубым воздухом!
Задник уходит, открывает зеркала. Возле них шум, парики на болванках.
Ликки. Опять трико лопнуло! Скупердяй этот Геннадий.
Сизи. Режим экономии, батюшка.
Мрачно шумя, спускается океан, в оркестре настраивают инструменты... Зеркала исчезают... Спускаются горящие софиты, какие-то блоки...
Метелкин. Вулкан налево, налево двинь!
Вулкан едет, изрыгая дым.
Дирижер. Увертюра номер семнадцать!
Метелкин. Готовы актеры?
Голоса: «Готовы!»
Володя! Давай занавес!
Идет общий занавес и закрывает сцену.
Конец пролога
Акт первый
Метелкин (в разрезе занавеса). Готово. Ликуй Исаич, начинайте! (Исчезает.)
Удар гонга.
Дирижер. Тише!
Оркестр начинает увертюру. Музыкант с валторной появляется в разрезе занавеса. Он опоздал и взволнован.