В страну морозов и мужчин
И преждевременных морщин
Я вызвал женские черты
Со всем отчаяньем тщеты.
Скалу с твоею головой
Я вправил в перстень снеговой,
И, чтоб не мучила тоска,
Я спрятал перстень в облака.
* * *
Я песне в день рождения
Ее в душе моей
Дарю стихотворение —
Обломок трудных дней.
Дарю с одним условьем,
Что, как бы ни вольна,
Ни слез, ни нездоровья
Не спрятала б она.
По-честному не стоит
И думать ей о том,
Что все пережитое
Покроется быльем.
* * *
Небеса над бульваром Смоленским
Покрывали такую Москву,
Что от века была деревенской,
И притом напоказ, наяву.
Та, что верила снам и приметам
И теперь убедилась сама:
Нас несчастье не сжило со света,
Не свело, не столкнуло с ума.
* * *
Сколько писем к тебе разорвано!
Сколько пролито на пол чернил!
Повстречался с тоскою черною
И дорогу ей уступил.
Ты, хранительница древностей,
Милый сторож моей судьбы,
Я пишу это все для верности,
А совсем не для похвальбы.
* * *
Мостовая моя торцовая,
Воровские мои места.
Чем лицо твое облицовано,
Неумытая красота?
Где тут спрятаны слезы стрелецкие,
Где тут Разина голова?
Мостовая моя недетская,
Облицованная Москва.
И прохожих плевки и пощечины
Водяной дробленой струей
Смоют дворники, озабоченно
Наблюдающие за Москвой.
* * *
Я, как мольеровский герой,
Как лекарь поневоле,
И самого себя порой
Избавлю ли от боли.
О, если б память умерла,
А весь ума остаток,
Как мусор, сжег бы я дотла
И мозг привел в порядок.
Я спал бы ночью, ел бы днем
И жил бы без оглядки,
И в белом сумраке ночном
Не зажигал лампадки.
А то подносят мне вино
Лечить от огорченья,
Как будто в том его одно
Полезное значенье.
* * *
Ради Бога, этим летом
В окна, память, не стучи,
Не маши рукой приветы.
А пришла, так помолчи.
И притом, почем ты знаешь,
Память глупая моя,
Чем волнуюсь, чем страдаю,
Чем болею нынче я?
Проноси скорее мимо,
Убирай навеки с глаз
И альбом с видами Крыма,
И погибельный Кавказ.
Злые призраки столицы
В дымном сумраке развей,
Скрой томительные лица
Подозрительных друзей.
Открывай свои шкатулки,
Покажи одно лицо,
В самом чистом переулке
Покажи одно крыльцо.
Хочешь, память, отступного,
Только с глаз уйди скорей,
Чтобы к самому больному
Не открыла ты дверей.
* * *
Как ткань сожженная, я сохраняю
Рисунок свой и внешний лоск,
Живу с людьми и чести не роняю
И берегу свой иссушенный мозг.
Все, что казалось вам великолепьем,
Давно огонь до нитки пережег.
Дотронься до меня — и я рассыплюсь в пепел,
В бесформенный, аморфный порошок.
* * *
Я нынче вновь в исповедальне,
Я в келье каменной стою
В моем пути, в дороге дальней
На полпути — почти в раю.
Ошибкой, а не по привычке
Я принял горные ключи
За всемогущие отмычки,
Их от ключей не отличил.
Дорогой трудной, незнакомой
Я в дом стихов вошел в ночи.
Так тихо было в мертвом доме,
Темно — ни лампы, ни свечи.