Но вот Инсомния — другое дело. Она практически не задумывается о таких вещах и просто делает то, что хочет. Даже попытки Сэдэо научить ее и Тенерис ценить жизнь, не принесли особого успеха. Что одна, что вторая вряд ли представляют, чем жизни людей или кого бы то ни было так важны.
Что уж говорить, к настоящему времени Инсомния самолично лишила жизни сотни людей, и не сказать, что испытывала по этому поводу хоть какие-то муки или угрызения совести. В иной раз это указывало бы лишь на мерзкий характер, но в ее случае она просто не понимала, что в этом такого. Для нее это все равно, что давить муравьев.
Хоть она и была создана позже всех, не успев сразиться с врагами гильдии в старом мире, но ей уже не раз рассказывали, как Отвергнутые вели войну. И как генералы и личи погибали, а затем воскресали, девочке тоже было известно.
Сложно ценить жизнь, когда с самого рождения тебя убеждают в том, что смерть — не конец пути, а лишь его часть. Единственным исключением были рядовые юниты с кристаллами жизни, которых нельзя воскресить. Но и они легко заменялись, поскольку создавались на конвейере.
Подумав об этом, Инсомния еще раз посмотрела на Лонгстрима. Несмотря на их дружбу, ударный оставался всего лишь расходным материалом. Помимо него есть еще сотни тысяч таких же солдат, и ни внешностью, ни способностями они друг от друга не отличаются.
Тем не менее… девочка не могла сказать, что Лонгстрим и другие знакомые ударные ей безразличны. К друзьям Инсомния всегда относится с большим трепетом, даже если порой продолжает вести себя эгоистично.
Но проблема заключается в том, что она даже не думает о том, что ее друзья могут умереть. Она знает их практически со дня своего появления, и их присутствие в ее жизни так же постоянно, как небо над головой, сдувающий волосы ветер и холодный северный воздух, пахнущий хвойными деревьями.
Пока Инсомния обо всем этом думала, то прошло уже больше десяти минут. В рамках подавления восстания это было ничтожно мало, и за это время ситуация не могла кардинально измениться.
Однако это случилось.
[Внимание, внимание!] — в голове Инсомнии и в шлеме Лонгстрима раздался голос командора батальона, что чуть не заставило этих двоих подпрыгнуть. — [Говорит подполковник Панду. Мы получили сообщение, что генерал Индицибус обезвредил заклинателей, удерживающих в плену регулярные части нашего батальона. Барьер, сковавший их внутри казарм, уничтожен! Всем, кто находится на линии соприкосновения, разрешено перейти в наступление, чтобы объединиться с нашими освобожденными братьями!]
— Что? А что же тогда здесь? — спросила Инсомния у Лонгстрима, который почему-то не отрываясь смотрел куда-то вдаль. — М?
[Наступил решающий момент в битве за Ватомир. Приложите все усилия для прорыва окружения, а затем восстановите контроль над городом! Конец связи.]
Сообщение прервалось, и девочка даже слегка расстроилась тому, что восстание подходило к концу.
— Эх, а я хотела развлечься. Ну, что ж, давай тогда просто зачистим этот дом, раз там нет тех сильных заклинателей. — чуть приподнявшись, она размяла шею и потянулась, готовясь дать врагу жестокий бой. Но она вдруг остановилась, не получив ответа ударного. — Лонги? Что-то не так?
— Посмотри туда, пожалуйста. Это визор глючит или там и правда желтый дым тянется вниз по улице?
— А? Где?
Инсомния проследила за указательным пальцем Лонгстрима и наконец увидела то, что так его озадачило.
Прямо с занимаемых врагом позиций распространялся желтый туман, скрывающий в себе основания зданий. Но что-то с ним было не так.
Он не был похож на простой дым. Его очертания было легко разглядеть и по какой-то причине он стелился у земли, совсем не поднимаясь в воздух. Продвигаясь по улице, он словно наваливался огромной массой на все, что вставало у него на пути, после чего резко падал обратно на дорогу, как будто действительно имел вес.
— Что это?.. — завороженная столь необычным явлением Инсомния, задала этот вопрос чуть ли не шепотом. Но ответ прозвучал довольно громко и ясно.
— Это газ, — незнакомый голос пришел из-за спины. — Разработанный нашими учеными.
Не успела Инсомния опомниться, как Лонгстрим выхватил винтовку и резко обернулся. Но стоило ему это сделать, и что-то очень тяжелое врезалось ему в грудь.
— Гх! А? — ударный в тот же миг обессилил. Его пальцы отпустили рукоять, и автомат упал на землю. Посмотрев вниз, он увидел, как чья-то рука вонзилась в его доспех и схватилась за то, что было внутри. — Ах…
— Зрение тебя не подводит, боец. Надеюсь, это станет твоим утешением.