Не хочу противопоставлять наши семьи, но так уж получилось. Я выросла в интеллигентной семье, отец — зам. директора предприятия, мама — директор школы, а я ведь все умею, всему научили. Даже утюг отремонтирую, не дождавшись помощи своего «мужчины», не говоря уже о сугубо женских делах — шить, вязать, готовить и прочее. Смотрю на него и думаю: чем бы еще его занять? «Давай дачу возьмем, ты ведь умираешь от безделья!» — «С ума сошла, взять и убивать на нее каждое лето!» Растет у меня дочь, маленькая еще совсем, но помогает чем может, и пол подотрет, и посуду вымоет, и куклины платья постирает. «Ты ребенка детства лишаешь», — говорит мне муж. «Нет, я просто не хочу растить белоручку». И ведь он очень неплохой человек, мой муж. Добр, терпелив, не пьет, не курит и прочее «не». Одно тяжело — работа для него обязанность, ноша непосильная. Отсидит в кабинете восемь часов, отсидит дома и спать ляжет. И все ему скучно, все ему неинтересно. В отпуск надо каждый год ездить, каждую субботу в гости ходить. Не знаю, зачем пишу все это. Хорошо было бы, если бы вы напечатали мое письмо, может быть, узнает в нем себя, что-то по-другому станет в нашем доме? Устала я быть «мужчиной» в квартире нашей.
С уважением, Л. С.».
Вот так-то!
Эвон куда укатил пресловутый инфантилизм — во взрослую, ответственную, серьезную, связанную не только собственными желаниями, но и обязательствами перед другими жизнь.
А если мужья такие толпами пойдут? Если они дедами станут? Если их много взойдет, этаких недозревших стариков, что станет с детьми, их внуками, которые хоть какое-то право имеют на эту детскую болезнь?
Так что, гипетрофированно представив возможную жуткую перспективу, попробуем поразмышлять, как же вылечить-то эту болезнь с испанским именем — инфантилизм?
Василий Александрович Сухомлинский написал когда-то, что нужно отказаться от намерений найти какое-то универсальное средство, когда речь идет о такой широкой педагогической задаче, как обучение подростка самоутверждению. Думаю, такой подход важно учесть и при лечении инфантилизма. Одного лекарства тут нет и быть не может. И лечить одного лишь инфанта — тоже неверно.
Совет старшего — кто-то может поставить над этим знак сомнения, знак вопроса, — но совет, а не опека, не навязывание мнения и уж ни в коем разе не отъятие, не отъем этого мнения.
Мне кажется, любой человек в каких-то сферах жизни всякий раз должен пройти уже пройденное предшественниками. Вроде бы с точки зрения чистого рацио глупо. Послушай совета старших, сократи тяжкий путь познания, обойди камни и порожки на своем пути — куда как быстрей и точней выйдет. Но в этом рацио нет жизни. По уму — да, по жизни — нет. И не надо, нет, не надо нам уговаривать наших инфантов обходить камушки и порожки, выбирать тропку поровнее да глаже. Всю их дорогу нам с ними рядом не пройти, настанет, непременно настанет миг, когда им оставаться одним на большаке жизни, а там невидимая нам дорога может уготовить такие ухабы да рытвины, что предшествующая гладкая тропка в тягость покажется: не подготовила ни к чему, ничему не научила. Когда в синяках ребенок, отрок, — я разумею синяки да шишки самостоятельных шагов — это понятно, простимо, вызывает сочувствие и понимание, но коли в синяках взрослый, не изготовленный к жизни человек, — это к печалям ведет куда как серьезным. И жизнь сломать способно.
Так что опека, сильная, волевая со стороны старших — я такую видел, знаю, что способна сделать она, сколько натворить бед, разочарований, тоски — это не забота о растущих, о наследниках, нет, а тяжкий и потный труд вопреки им и их счастью.
Навязывание самостоятельности и протест против опеки могут показаться тем самым единственным универсальным лекарством, которого в то же самое время нет.
Сколько судеб — столько историй, но даже в одной судьбе средства должны соединяться разные.
Начинающего, скажем, в труде, на заводе начинающим могут оставлять долгое время обстоятельства, от него вроде не зависящие — не спрашивают его, не зовут, сдерживают. А где обманывают, где еще что. Страшный и коварный друг инфантилизма — недоверие к человеку молодому, так сказать, невостребованность его гражданственности, его деятельных, хороших качеств. Разговор этот сложный, неоднозначный, состоящий из многих проблем, и далеко не педагогических.