— Приведите сюда мужчину, — приказал он. — Пусть сядет там, за столом перед нами.
Пока выполняли распоряжение, Микал обратился к Люсинде с сочувствием в голосе:
— Конечно же, я собирался лечить твоего брата, чтобы он поправился.
— Лживый комок грязи, — прошептала она, улыбаясь.
Микал улыбнулся в ответ.
— Ну что ж, придется испытать искусство моих специалистов по умственному контролю, — сказал он. — Держу пари, не будет нужды в оковах для удержания твоего брата после того, как они поработают с ним.
Он сделал насмешливый жест над столом в сторону стеклянных глаз Джанды.
— Именно так. Но он будет все знать, каждым нервом ощущать все, что случится с ним. Можешь быть в этом уверена.
Она предполагала это и ждала, что подобное произойдет, но теперь почувствовала, будто вдохнула дьявольский воздух. Она опасалась обморока и в то же время желала, чтобы он случился.
— Наш гость в своем костюме доставлен. — Микал бросил взгляды по сторонам стола. — Кто первым его развеселит?
С ближайших кресел раздались рукоплескания.
— Джеми известен своей изобретательностью, — приятным тоном сказал Микал. — Я настаиваю, чтобы ты смотрела на это. Выше нос!
Филипп Ногара, по другую сторону от Микала, уже не выглядел безразличным, словно он вынужден наблюдать поневоле. В нем было заметно возрастающее ожидание, переборовшее отвращение.
Джеми подошел, хихикая, сжимая маленький, украшенный драгоценностями нож.
— Не глаза, — предупредил Микал. — Я хотел бы, чтобы он кое-что увидел позднее.
— О, конечно, — подобострастно сказал Джеми. Он сдвинул рогатый шлем набекрень и стремительно схватил лицо Джанды пальцами. — Начнем со щеки. С кусочка кожи.
Прикосновение лезвия Джеми было достаточно мягким, но для мертвой плоти все же слишком сильным. От первого же прикосновения безжизненная маска опала красным и мокрым месивом перед внимательными глазами присутствующих. И стальной череп берсеркера ухмыльнулся.
Люсинда успела увидеть, как тело Джеми было отброшено через зал стальной рукой, прежде чем люди, державшие ее, лишились своих жизней, а она нырнула под стол.
Наступил форменный бедлам, и в следующее мгновение стол разлетелся вдребезги от мощного удара берсеркера. Машина, обнаружив, что ее разоблачили, изменила свой начальный план просто уйти с доказательствами смерти Карлсена. Она вернулась к главной цели древнего берсеркера — обычному убийству. Двигаясь через зал, приземистая и невероятно подвижная, она скашивала на своем пути руками, как косами, все подряд — сама Смерть, пожинающая в кровавом удовлетворении кричащую толпу.
У главного входа завывающие люди, обезумев, отталкивали друг друга от двери, а убийца работал среди них, методично калеча и убивая. Затем он снова вернулся в зал. Приблизившись к Люсинде, сидевшей под столом, машина заколебалась, узнав в ней партнера по своей основной функции, и, к счастью девушки, через мгновение нашла другую цель.
Это был Ногара. Его сломанная правая рука бессильно свисала. Он достал тяжелый ручной автомат и открыл огонь с левой руки, когда машина оказалась напротив него. Разрывы расшвыряли тела друзей Ногара и мебель, но лишь слегка задели быстро перемещающегося противника.
Наконец один заряд попал в цель. Машина рухнула, но в своем стремительном движении сшибла Ногара на пол.
На мгновение неестественная тишина повисла в Большом Зале, разгромленном, словно здесь разорвалась бомба. Люсинда встала. Повсюду слышались стоны, возгласы, но никто больше не поднялся.
В изумлении она прошла среди разгрома, устроенного машиной-убийцей, и ощутила только оцепенение, поглядев на ошметки одежды и плоти, которые все еще покрывали металлический остов. Теперь мысленно она видела лицо брата, каким оно было когда-то — волевым и улыбающимся.
Но сейчас здесь оставалось и нечто большее, чем просто мертвец, если вообще можно было дать этому название. Конечно, космонавты, заложники берсеркера — совсем неплохие люди. Она могла отдать в обмен на них тело Карлсена.
Обслуживающие машины выстроились вдоль стены с самым паническим видом, на какой только были способны. Они ненадолго задержали Люсинду, и она уже собиралась открыть тяжелый гроб, когда слабый голос из зала остановил ее. Ногара сидел у разломанного стола.
Он снова прохрипел:
— …живой.
— Что?
— Йохан живой. Здоровый. Видишь? Это морозильник.
— Но все мы говорили берсеркеру, что он мертв.
Она вдруг остро ощутила собственную глупость, испытав одно потрясение сразу после другого. Впервые она взглянула в лицо Карлсена, и прошли долгие секунды, прежде чем она смогла остановить слезы.