Но если следствие отлично от причины, то разве характер следствия не должен содержаться в причине уже включенным в нее? Уже причина должна нести в себе то определение, которое позднее проявится в следствии. Философия г-на Листа не идет дальше тезиса о том, что причина и следствие суть «нечто совсем иное».
Нечего сказать, хорошенькое признание достоинства человека, низводящее человека до положения «силы», способной создавать богатства! Буржуа видит в пролетарии не человека, а силу, способную создавать богатства, такую силу, которую он к тому же еще может сравнивать с другими производительными силами — с животным, с машиной, — и, если такое сравнение окажется не в пользу человека, то сила, носителем которой является человек, будет вынуждена уступить свое место силе, носителем которой является животное или машина, причем человек также и в этом случае будет иметь честь (будет наслаждаться честью) фигурировать в качестве «производительной силы».
Если я определяю человека как «меновую стоимость», то в этом выражении уже заключается то обстоятельство, что общественные отношения превратили его в некую «вещь». Если я рассматриваю его как «производительную силу», то я ставлю на место действительного субъекта иного субъекта, подменяю первого иным лицом, и он существует теперь лишь как причина богатства.
Все человеческое общество становится лишь машиной, предназначенной для создания богатства.
Причина никоим образом не есть нечто более возвышенное, чем следствие. Следствие есть лишь открыто проявившаяся причина.
Лист делает вид, будто он повсюду интересуется производительными силами ради них самих, независимо от скверных меновых стоимостей.
Некоторые разъяснения о сущности нынешних «производительных сил» мы получаем уже из того обстоятельства, что при нынешнем строе производительная сила состоит не только в том, что она делает, быть может, труд человека эффективнее или силы природы и социальные силы результативнее; она в такой же мере состоит в том, что делает труд дешевле, или непроизводительнее для рабочего. Производительная сила, таким образом, с самого начала определяется меновой стоимостью. Здесь имеет место в такой же мере повышение {Здесь заканчивается текст, заполняющий четвёртую страницу 9-го листа рукописи. Листы 10-21-й, содержащие, вероятно, конец II главы и начало следующей III главы, до нас не дошли}…
[III. ИЗ ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЫ] [ЗЕМЕЛЬНАЯ РЕНТА]
…[22] земельная рента исчезает. Эти возросшие цены на хлеб должны быть вычтены из прибылей господ промышленников, — Рикардо достаточно благоразумен, чтобы предполагать, что дальнейшее снижение заработной платы невозможно.
Следовательно, происходящее сокращение прибылей и повышение заработной платы — поскольку рабочий всегда потребляет известное количество хлеба, как бы дорог он ни был; номинальная заработная плата рабочего при повышении хлебных цен возрастает, даже если она понижается реально, — вследствие роста хлебных цен повышает издержки производства для промышленников, затрудняет тем самым для них накопление и конкуренцию, сковывает, одним словом, производительную силу страны. Таким образом, скверная «меновая стоимость», которая в виде земельной ренты к величайшему ущербу (без всякой пользы) для производительной силы страны попадает в карманы земельных собственников, должна быть тем или иным способом принесена в жертву всеобщему благу — путем свободной торговли хлебом, путем перекладывания на земельную ренту всех налогов или же путем полного присвоения земельной ренты, то есть земельной собственности, государством (этот последний вывод сделали, в числе прочих, Милль, Хильдич, Шербюлье).
Г-н Лист не посмел, конечно, сообщить немецкому землевладельческому дворянству этот вывод промышленной производительной силы, ужасный для земельной собственности. Поэтому он поносит Рикардо, который выдал столь неприятные истины, вкладывает в его уста противоположное мнение, мнение физиократов, согласно которому земельная рента есть не что иное, как доказательство естественной производительной силы земли, и фальсифицирует взгляды Рикардо.
Лист:
«Вообще школа со времен Адама Смита была несчастлива в своих исследованиях природы земельной ренты. Рикардо, а за ним Милль, Мак-Куллох и другие полагают, что ренту платят за естественную производительность, присущую участникам земли. Рикардо построил на атом мнении целую систему… Так как он видел перед собой только английские условия, то он впал в заблуждение, будто эти английские пашни и луга, за мнимо естественную производительность которых в настоящее время платят такую прекрасную ренту, были точно такими же пашнями и лугами во всякое время» (Лист. Цит. соч., стр. 300). Рикардо: